Власти в России нашли способ заставить людей, жизнь которых постоянно ухудшается, испытывать при этом все большую радость
Министр финансов РФ Антон Силуанов, выступая на этой неделе в Совете Федерации, заявил, что по итогам 2017 года доходы российского населения вырастут не менее чем на один процент в реальном выражении. Собственно, ничего оригинального в этом заявлении нет. О том, что экономический кризис в России или уже преодолен, или вот-вот будет преодолен, мы слышим уже года два. Последние такие заявления звучали где-то в начале 2017 года.
Однако данные Счетной палаты России, озвученные ее председателем Татьяной Голиковой, говорят об обратном. Выступая в той же верхней палате парламента, Голикова констатировала, что только за первый квартал текущего года (и только по официальным данным) количество россиян, живущих ниже официального прожиточного минимума, выросло более чем на два миллиона человек, достигнув 22 млн или 15% населения страны.
На самом деле реальная ситуация еще более удручающая. Дело в том, что официальные расчеты числа бедных в России традиционно отталкиваются от «прожиточного минимума» — показателя, достаточно произвольно определяемого самим правительством. Например, в первом квартале 2017 года прожиточный минимум в среднем по стране был определен на уровне 9909 рублей на человека в месяц. В то время, как понятно, что на такие деньги сегодня даже в глухой провинции не проживешь, о чем, кстати, и говорили многие из тех россиян, кто смог дозвониться на недавнюю прямую линию с президентом.
Если мы последуем использовавшейся профсоюзами методике расчета прожиточного минимума, а именно, увеличим его до какого-нибудь более-менее реального значения — допустим до 15 тысяч рублей в месяц (что, конечно же, тоже не вполне достаточная сумма, но она хотя бы не выглядит как издевательство), то, исходя из данных Росстата за 2016 год, число бедных в России окажется вдвое выше официального: почти 30% населения или 44 млн человек.
Если же мы поднимем прожиточный минимум до 20 тысяч рублей в месяц, то количество бедных в России составит уже 43% или почти 63 млн человек. Так что реалистичный подход дает еще более удручающую картину.
Конечно, бедность в социальном смысле, это, как и многое другое, вопрос самоощущения. Люди, побывавшие в Индии, знают, что там среди простых людей богатым считается тот, у кого есть одеяло…
ООН выработала некий общий критерий: крайне бедным считается тот, кому не хватает средств на элементарное питание. На 2015 год этот тоже очень усредненный показатель составлял около двух долларов в день на человека. Впрочем, это уже уровень экстремальной нищеты.
Стоит напомнить, что российские профсоюзы в те времена, когда они еще рассчитывали показатели прожиточного минимума, включали в него, в частности, транспортные и коммунальные расходы, деньги, необходимые на оплату средств гигиены, лекарств, медицинских услуг. В общем все то, без чего жизнь современного человека представить очень трудно.
Если же брать именно такой показатель, как самоощущение граждан, то согласно последнему опросу ВЦИОМ, абсолютное большинство россиян совершенно справедливо считают бедными тех, кому еле-еле хватает средств на еду и одежду. Тех, кто сам себя причисляет к этой группе, в мае 2017 года насчитывалось 39%. Это почти вдвое больше, чем цифры, озвученные главой Счетной палаты, хотя и коррелирует с приведенными выше расчетами на основе данных Росстата за 2016 год (43% или 63 млн человек).
Характерно, что даже официальные социологи вынуждены констатировать, что похожее снижение уровня жизни в России фиксировалось только на пике всемирного экономического кризиса в мае 2009 года. Тогда число бедных достигло 41%.
Если верить пропаганде, мы идем от успеха к успеху. Это очень похоже на мантры древних жрецов, которые убеждали соплеменников и самих себя, что заклинаниями можно разогнать тучи, или, наоборот, вызвать дождь во время засухи…
Информационная политика социального оптимизма характерна и для современной России. Суть ее сводится к минимизации негативных экономических новостей в подконтрольных властям СМИ (прежде всего, на телеканалах). Периодически там могут звучать слова о некоторых трудностях, имеющих, впрочем, в основном зарубежное происхождение (например, снижение мировых цен на нефть).
Но в целом задача современной российской государственной пропаганды состоит в том, чтобы создавать у рядового обывателя-телезрителя впечатление победоносного шествия. Причем если даже очевидно, что мы никуда не идем, а топчемся на месте, то делается все, чтобы создать ощущение, что страна вот-вот двинется к лучшему будущему.
Главное в это верить. И в этом случае, даже увязнув по пояс в болоте бедности, которое постепенно засасывает всех, можно погружаться в него с ощущением счастья.
Александр Желенин, rosbalt.ru
P.S. Реальность выглядит все-таки иначе
Опубликованы данные опроса ВЦИОМ, который показывает, скорее, субъективное ощущение бедности — в отличие от объективных показателей Росстата (которые, кстати, объективными можно считать только с точки зрения выбранных методик подсчета. Легкая манипуляция способна на основе одних и тех же данных получить совершенно разные показатели) такие «ощущательные» оценки выглядят более достоверными. В конце концов, мы живем не в таблицах Росстата, а в реальной жизни, которую и ощущаем.
10% опрошенных говорят о том, что им не хватает денег даже на еду, еще 29% не могут собрать денег на покупку одежды. Фактически это и есть уровень нищеты, даже не бедности. Бедность подразумевает существование выше порога биологического выживания, нищета — ниже этого порога. Тот факт, что люди умудряются выживать даже за этим порогом, не должен никого удивлять — они компенсируют недостающие суммы за счет создания долгов — в первую очередь коммунальных, причем эти долги вернуть они будут не в состоянии никогда. Что закончится для них вполне предсказуемо, разве что возникает вопрос — когда. Второй список долгов — люди урезают свое потребление ниже биологических потребностей, переходят на откровенные суррогаты, что в итоге отражается на их здоровье — перед ним и возникают долги. А это неизбежно будет сказываться на их прдолжительности жизни.
Ситуацию сравнивают уже с самым критичским годом новейшей Росии 21 века — 2009. Тогда те же 10% людей не имели возможности покупать на свои доходы достаточно еды. Однако тогда ситуация имела принципиально иной вид — еще были запасы, как личные сбережения, так и государственные, позволявшие надеяться на то, что за их счет удастся перетерпеть и дождаться улучшения. Сейчас их нет. А улучшения не предвидится даже в обещаниях властей. Они пытаются врать про какие-то доли процентв, на которые что-то где-то растет, но понятно — чтобы получить рост, нужны совершенно иные темпы выхода из кризиса, чтобы надеяться хотя бы на ближайшие годы. Безнадежность — вот, пожалуй, ключевой отличие нынешней ситуации от 2009 года.
39% нищих в стране — это очень много. Запредельно. Это показатель латиноамериканских и африканских стран, причем конца их списка. Если приплюсовать к этому запредельные показатели неравномерности распределения доходов, которые выглядят катастрофическими даже с точки зрения «средней температуры по больнице» (а есть регионы, где кричащая роскошь соседствует с тотальным обнищанием населения — тот же Северный Кавказ, где за колоннами «роллс-ройсов» правящих клик становится незаметным ужасающее положение остальных) — в общем, ситуация описывается одним словом — коллапс.
Власть пока держит ситуацию за счет лжи и умалчивания. Для каждого конкретного человека в таком случае создается и даже насаждается впечатление, что проблема носит сугубо локальный характер — ну, вот просто он такой несчастливый, а вообще-то, все неплохо. Но прямая линия Путина показала, что большая часть прорвавшихся вопросов (даже понимая всю зарежиссированность этого мероприятия) носит характер воплей о помощи. Катастрофа локализована по территории всей страны, за исключением особо охраняемых зон, на которых обитают небожители.
Сам факт того, что президент берет под личный контроль абсолютно частные случаи переселения считанных семей из руин или лечение одной-единственной несчастной больной, говорит о том, что никаких системных мер уже никто не собирается принимать — смысл такого общения с народом как раз и заключается в том, чтобы оценить системные и структурные сбои, которые руководитель высокого уровня может просто не замечать, будучи оторванным «от земли».
Тот факт, что никто даже не попытался провести комплексный анализ происходящего, заслушать доклады по отраслям на основе заданных вопросов и выявленных проблем, и уж тем более выработать системные меры по ликвидации или хотя бы минимизации вскрытых фактов — это говорит лишь о том, что никто и не будет этого делать. Вместо оценки ситуации с онкозаболеваниями, когда люди умирают без какой-либо помощи — единичное пафосное участие по отношению к одному-единственному человеку. Вместо триллионных реноваций и принятия законов вопреки здравому смыслу, конституции и последним правам человека, не растоптанным еще в России, логично было бы направить колоссальные средства на срочные мероприятия по ликвидации аварийного жилья, которое не станет когда-нибудь аварийным, а которое уже сейчас непригодно для жизни — но это противоречит интересам крупнейших олигархов, уже распределивших между собой триллионы, а значит…
Проще говоря, даже если власть и понимает происходящее (а хотя бы что-то она все-таки должна понимать), то делать ничего не будет — это потребует от нее полного отказа от всей предыдущей политики, которая и привела к нынешнему положению дел. А потому нищее население будет нищать и далее, увеличиваясь количественно. Других перспектив нет и не будет. Телевизор, конечно, убеждает нас в обратном, но жизнь — она все-таки по другую сторону экрана.