Он вошел в мой дом без спроса, ногой выбив дверь. В грязных сапогах прошел в комнату к моим детям и бесцеремонно стал собирать наши вещи.
Мы стояли, онемевшие от неожиданности, прижимая к себе детей – а он разрушал наш дом. Выбивал стекла и топтался по детским игрушкам, Глумился над тем, что нам дорого – а потом поджег его.
– Зачем ты это делаешь?! – В ужасе кричали мы. Соседи сбежались. Кто-то принес ведро воды, чтобы затушить пожар. Кто-то – одеяло, чтобы накинуть на плечи и согреться. А большинство проходили мимо, поджимая губы и качая головой.
Обеспокоенные. Они нас жалели, но отвечали, что это наши семейные дела. Русский брат – сильный, бьет, значит заслужили. Значит так надо.
Наш дом горел, а мы смотрели в его глаза и искали крупицу человечности. Мои дети лишились дома, но это русского брата, похоже, не беспокоило.
Запах гари, осколки повсюду, почерневшие, обуглившиеся кирпичи…
– Давай обнимемся, что ли? – Спросил русский брат, сплевывая на мою землю и жуя мой хлеб. А мы стояли перед своим сгоревшим домом, и в душе росла ненависть. К этому сапогу, к этим рукам, держащим автомат.
– … Не треба обiймiв. Не потрiбно такої “допомоги”. Краще б тебе не iснувало взагалi…