Ежегодно, отмечая очередную годовщину вывода советских войск из Афганистана, мы вспоминаем героев той войны. Людей, от которых в непростые времена перестройки родина (та самая, что посылала воевать) фактически отказалась. Но память Афганистана — это не только дань людям, героически исполнявшим свой долг, их доблести и мужеству. Это — огромнейший вклад в военное искусство, повод для переосмысления сути современных конфликтов, неоценимый опыт, к сожалению, так пока до конца у нас и не востребованный.
Во время второй войны в Чечне российское командование с гордостью заявляло: 59% командиров экипажей фронтовой и армейской российской авиации — бывшие “афганцы”. В условиях многолетнего снижения уровня подготовки летного состава и ведения боевых действий в рельефных условиях, схожих с Афганистаном, опыт каждого ветерана стал цениться на вес золота. Бесценен он и для украинских Вооруженных сил: как для нынешних миротворческих контингентов, так и с точки зрения развития отечественного оперативного искусства. Особый вес афганскому опыту придает тот факт, что основной вид вооруженных конфликтов на планете сегодня — как раз партизанская, или так называемая “малая” война.
Официально опыт войны в Афганистане в советские времена не был учтен. По крайней мере, на боевые уставы (с которых, кстати, писались и ныне действующие уставы для ВС Украины) он никак не воздействовал. Если верить представителям командования 40-й армии, по окончании войны на уровне Генштаба ВС СССР были разработаны проекты подобных изменений, инструкции, наставления и методические указания. Все уперлось в политическое решение: по мнению Политбюро ЦК КПСС, противопартизанские (противоповстанческие) действия не могут быть характерными для Советской армии, готовящейся нести свет свободы народам мира, потому опыт Афгана признали ненужным.
Дворец Амина.Фото из личного архива Ю.М. Лапшина
Надо отдать должное: сегодня события тех лет активно изучаются, и не только россиянами, для которых это актуально в контексте боевых действий в Чечне, но и украинскими специалистами. Так, несколько лет назад активно подключились к изучению такие учреждения и заведения, как Национальная академия обороны Украины (кафедра оперативного искусства), Центральный научно-исследовательский институт Вооруженных сил Украины, Научно-исследовательский центр оборонных технологий и военной безопасности Украины. Немало позаимствовано и при разработке в свое время Концепции применения ВСУ, проектов новых боевых уставов для нашей армии.
Характерно, что опыт применения советской боевой авиации в Афганистане и россиянами в Чечне в сравнении с подобным опытом американцев в том же Афганистане и Ираке наталкивает на серьезные размышления. В Афганистане для того, чтобы избежать поражения огнем противника, советские летчики при бомбардировке объектов заходили на цель на высоте не менее 1500 м (в Чечне — уже порядка 6-7 тысяч метров) со скоростью порядка 900 кмчас. Типы самолетов (Су-17, Су-24, Су-25) и боеприпасов (корректируемые авиабомбы КАБ-500, неуправляемые ракеты С-25 и С-24, управляемые ракеты малой дальности Х-25 и Х-29), используемые в Афганистане и Чечне фактически одинаковы. Заметим, что подобные вооружения — и в украинской армии. Совершенствование зенитных средств противника заставляет увеличить высоту захода на цель летчиком, как единственный вариант уменьшить угрозу. Как это влияет на точность попадания, например, НУРСами — несложно догадаться. Именно страх перед зенитными средствами противника серьезно снижал эффективность применения авиации в Чечне. Наличие же высокоточного авиационного оружия у американцев (по опыту Афганистана и Ирака, и даже Югославии. “Даже” — потому, что югославы имели войска ПВО регурных войск со штатным вооружением) снижает опасность в десятки раз — для пуска ракеты или планирующей авиабомбы не обязательно заходить в зону действия вооружений противника. Это доказывает, что наша стареющая на глазах фронтовая авиация, отсутствие современных систем вооружения уже завтра сделает ВВС непригодными для применения даже в “малой” войне. Самое обидное состоит в том, что впервые такое “зачаточное” на тот момент высокоточное отечественное оружие, как ракеты Х-25МЛ и Х-29Л с лазерной системой наведения были испытаны в реальных условиях именно в Афганистане. К сожалению, по известным причинам развитие ВТО с того времени прорыва у нас не имело.
Разведрота А.А. Борисенко с трофеями. Фото из личного архива А.А. Борисенко
Как и во всех современных конфликтах, Афганистан стал серьезным испытательным полигоном для техники и вооружения. Сильнейшим образом опыт войны воздействовал на развитие бронетанковой техники, прежде всего для мотострелковых войск и подразделений ВДВ, являвшихся “главной боевой силой”. Так, уже после первых месяцев войны стало ясно, что дальнейшее усовершенствование боевой машины пехоты БМП-1 (основная техника мотострелковых частей к концу 70-х гг) не имеет смысла из-за неудовлетворительных характеристик прежде всего по огневой мощи, и последний массовый вариант БМП-1 — об.765Сп3 — был снят с производства. В частности оказалось, что 73-мм гладкоствольное орудие 2А28 с невысокой прицельной дальностью 1300 м имеет эффективную дальность стрельбы менее 770 м, чего абсолютно недостаточно в современном конфликте, а угол вертикального возвышения орудия всего в 33 градуса является серьезным препятствием для ведения боя в горах. Отсутствие механизма стабилизации делает невозможным ведение огня с ходу.
Принятая в 1980 году на вооружение БМП-2 с 30-мм автоматической пушкой 2А42 (угол возвышения 74 градуса) и двухплоскостным стабилизатором была намного более эффективной. Однако и она продемонстрировала целый ряд недостатков. Исправить их попытались в новой БМП, разработанной в 1981 году (опытное название — “Объект 688”). В ней также использовали автоматическую 30-мм пушку, против чего категорически выступил министр оборонной промышленности С.А.Зверев, назвав проект “новой машиной со старым вооружением”. Только в 1987 году новая БМП-3 с “тройчаткой” (100-мм орудие-пусковая установка 2А70, 30-мм пушка 2А72 и 7,62-мм пулемет ПКТ) была принята на вооружение. Сегодня россияне считают ее своей гордостью (хотя недостатки БМП-3 все же “повсплывали” во время войны в Чечне), на вооружении ВС Украины таких машин нет.
Недостатки новейших на то время бронетранспортеров БТР-70 проявились в Афгане не менее ярко. Прежде всего это касалось никудышной в применении к условиям Афганистана, и без того пожароопасной (то есть резко снижающей живучесть машины) силовой установки из двух спаренных карбюраторных “движков” ГАЗ-66. На БТР-80, появившимся на вооружении в 1986 году, был установлен уже дизельный двигатель КамАЗ-7403. Представляется очень странным, что уже в наши дни военное руководство абсолютно не учло афганский опыт, направив в Ирак в составе нашего контингента карбюраторную технику. В жарком климате она, как известно, с первых же дней начала демонстрировать свои “прелести”.
Свое признание в Афганистане получили самоходные минометы, позволяющие вести стрельбу с хода. Поначалу в качестве импровизации на многоцелевые бронетранспортеры МТ-ЛБ (кстати, украинского производства) в кормовой части устанавливали буксируемый автоматический 82-мм миномет 2Б9. Впоследствии, уже “обкатавшись” и заработав популярность в Афгане, самоходный миномет “Василек” получил распространение во всех Сухопутных войсках. Позже на базе лицензионных МТ-ЛБ самоходные 82-мм и 120-мм минометы выпускались также в Болгарии.
Роль Афганистана в развитии техники и вооружения ВДВ особенна. Фактически в ходе этой войны воздушно-десантные войска выявили все недоработки в конструкциях стоящих на вооружении боевой машины десанта БМД-1 и принятой в 1985 году уже исходя из афганского опыта БМД-2 с новым вооружением (тут недостатки сходны с градацией БМП). Однако и новая машина десантников не удовлетворила: вооружение из-за компоновки башни использовалось недостаточно эффективно, малая масса машины (что позитивно для перевозки авиатранспортом) стала причиной раскачивания при стрельбе из орудия, и т.д. Так в конце концов возникла БМД-3, принятая на вооружение в 1990 году и являющаяся чисто “афганским детищем”. Аналогов в мире на сегодня эта сугубо “десантная” машина не имеет.
Интересно применение танковых подразделений в Афганистане. “Традиционная” советская тактика, рассчитанная на применение танков крупными массами, в условиях “малой войны” никакого смысла не имела. Танки широко применялись при зачистке территорий, сопровождении колонн, охраны коммуникаций. Интересен опыт использования танков в активных контрпартизанских действиях. Своеобразным “ноу-хау” стала организация проведения зачистки в провинции Гильменд в мае 1984 года, когда танковая рота была придана парашютно-десантному батальону. Танки находились в голове двух колонн, перед ними шли саперы. При этом боевые машины броней прикрывали десант, огнем уничтожая главные цели, а десантники прочесывали местность между танками. В ходе операции потерь не было, хотя по танкам было произведено около 40 выстрелов из РПГ.
В дальнейшем танки активно использовались в составе штурмовых групп, особенно против засевшего в крепостях и различных укреплениях противника. Помимо ведения огня, танки разрушали дувалы и строения ударом корпуса, проделывали бреши в стенах. Главным недостатком имевшихся танков Т-55 и Т-62 была слабая противоминная защита и опять таки способность вести огонь по целям под углом не выше 30 градусов. На основании опыта Афгана появились модификации танков Т-55М1 и Т-62Д (которые сразу стали поступать в 40-ю армию), также были выработаны конструкторские решения, заложенные в новые Т-72 и Т-80. В целом Афганистан засвидетельствовал: при правильной тактике танки весьма эффективны в “малой войне”. Заметим, что соотношение потерь танков в 40-й армии составляли 1 подбитый (в основном подрывом на мине или фугасе) к 20 вышедшим из строя по техническим причинам.
Остается добавить, что тактика действий и организация боевого обеспечения войск в Афганистане — тема отдельная и воистину неисчерпаемая, заслуживающая самого тщательного и глубокого анализа.
Среди систем вооружения, наверное, самым надежным оказался старый добрый автомат Калашникова. К этому стоит вспомнить и сообщение “Ассошиэйтед Пресс” годовой давности: специалисты Пентагона пришли к выводу, что в сложных климатических условиях (имеется в виду опыт Ирака) винтовки М-16 показали полную несостоятельность по сравнению с автоматами АК-47 и АКМ. Есть же вечные вещи!
В то же время заслуживает на особое внимание роль снайперов и снайперского оружия в Афганистане. Хрестоматийным стал случай, произошедший осенью 1985 года в районе Доханаи-Гори, когда всего два моджахеда-снайпера несколько часов удерживали два батальона (!) 149-го полка, и нейтрализовать их смогли лишь огнем орудий БМП. Абсолютное отсутствие грамотного подхода к подготовке снайперов привело к фактическому отсутствию профессионалов в советских армейских подразделениях. К глубокому сожалению, такое положение вещей имеет место и в нынешней российской армии, и в Вооруженных силах Украины. Подход известен: оружие новобранцам в подразделении выдает командир по собственному усмотрению, и если товарищу рядовому досталась снайперская винтовка СВД, значит он — снайпер (в то время как в западных армиях кандидаты на должности снайперов после конкурсного отбора проходят курс спецподготовки до полугода). Это пример того, как необоснованно был проигнорирован опыт Афгана. И если для нашей армии в этом лишь элемент потенциальной слабости, что еще можно исправить (и, слава Богу, понемногу исправляется), то россиянам такая легкомысленность дорого обошлась во время обоих войн в Чечне.
Опыт Афганистана засвидетельствовал: фактически СВД применялась на дальности до 300 метров (при забитых в ТТХ 1200 м). Уже тогда возникла потребность в снайперском оружии большого калибра с дальностью прицельной стрельбы более 1500 метров, способного поражать противника в легких укрытиях, оставаясь вне зоны поражения его оружием. В России таковым стала винтовка В-94 калибра 12,7 мм и с прицельной дальностью 2000 м. Заметим, что подобная винтовка такого же калибра была еще в конце 90-х гг прошлого века разработана украинским объединением ТАСКО, но у нас дальше демонстрации единичных образцов на выставках дело пока не идет, а в войсках даже не слышали о существовании подобного оружия.
Вторая проблема наших снайперских винтовок, выявленная в Афганистане и давшая еще одно направление в развитии отечественного стрелкового оружия — большие габариты, неприемлемые для использования в воздушно-десантных и подразделениях спецназа. Известно, что снайпер подразделения ВДВ (у нас — парашютно-десантных подразделений аэромобильных войск) десантируется фактически безоружным — из-за большой длины СВД приземляется в специальном контейнере, “привязанном” к хозяину. Это делает сомнительным воплощение главного принципа ВДВ “с воздуха в бой”, поскольку снайперу необходимо время уже на земле (что говорить об огне с воздуха) “расконсервировать” винтовку. Специалистами Вооружения Минобороны Украины еще несколько лет назад были разработаны варианты модернизации СВД в штурмовую винтовку по схеме “буллпап” (на манер разрекламированного украинского автомата “Вепр”, переделанного из “Калашникова”, или российских винтовки СВУ и снайперского автомата СВУ-АС из той же СВД). Однако когда украинские парашютисты аэромобильных войск и разведчики-спецназовцы увидят это оружие — еще большой вопрос.
Мы привели лишь некоторые примеры того, насколько уже оказался важным опыт той далекой войны. Оставаясь актуальным, он должен оказать и свое воздействие на направления нынешнего реформирования армии. Не стоит забывать, что опыт этот оплачен кровью.
СПРАВКА
— Если к февралю 1980 года численность контингента советских войск в Афганистане составляла 85 тыс человек, то к середине 1985 года — 150 тыс.
Афганская армия имела в своем составе 11 пехотных, 2 мотострелковых и 3 танковых дивизии, объединенные в три корпуса — Гардезский, Кабульский и Кандагарский. Если во время премьера Хафизуллы Амина вооруженные силы насчитывали 90 тыс человек, то к 1986 году, в результате потерь и дезертирства, в армии оставалось около 40 тыс солдат и офицеров. В ВВС, имеющим в своем составе 150 боевых самолетов и 30 вертолетов, служило порядка 7 тыс человек. Кроме этого, правительство Афганистана имело в своем распоряжении 5 бригад пограничников и 4 бригады спецназа, 30 тыс милиционеров (Царандой) и 35 тыс сотрудников госбезопасности (ХАД).
Силы повстанцев в разные годы войны колебались от 120 до 200 тысяч человек. Основной их слабостью было отсутствие единого командования: помимо четырех основных лидеров партизанского движения (Ахмад Шах Масуд в долине Панджшер и на северо-востоке страны, Измаил Хан на севере и северо-западе, Абдул Хак в районе Кабула, и Амин Вардак на юге), действовали еще порядка 200 региональных командиров, часто полностью самостоятельно.
— Тактика действий партизан имеет сходные черты в разные годы и в разных регионах мира. Боевые действия моджахедов разделялись на такие типы: оборона горных долин и мелких населенных пунктов, блокады гарнизонов противника, нападения на колонны транспорта и боевой техники, действия в городах.
Тактика действий советских войск, по классификации западных специалистов, была направлена на выполнение таких задач: действия спецназа (засады и минирование горных троп, уничтожение складов и штабов моджахедов, отдельных полевых командиров. Однако до 1985 года спецназ выполнял и несвойственные задачи: охранял авиабазы, высшее командование, штурмовал опорные пункты и т.д.), оборона гарнизонов и опорных пунктов, охрана коммуникаций и транспортных колонн на марше, авиа- и артудары по базам противника, операции по прорыву блокады гарнизонов, операции по зачистке.
— Главными слабостями афганских партизан признаны следующие: отсутствие централизованного управления, слабая подготовка повстанцев (прежде всего это отсутствие тактической подготовки у младших командиров), неумение использовать современное оружие (когда последнее в основном китайского, египетского и американского производства стало поступать через Пакистан), отсутствие медицинского обеспечения.
Слабые стороны советских войск: неготовность личного состава 40-й армии к боевым действиям против партизан, к тому же в условиях горного Афганистана (специализированные горнострелковые подразделения выглядели бы более естественно, нежели мотострелковые), невостребованность нарабатываемого боевого опыта (при смене контингента прибывало молодое пополнение, не имеющие никакой соответствующей подготовки, это касается и офицерского состава), плохая организация связи и управления, отсутствие оперативности в действиях войск (авиация реагировала на вызовы, после всех согласований в штабах, спустя 2-3 часа после вызова), ухудшение морально-психологического состояния личного состава в ходе продолжения боевых действий.
— За 9 лет (с января 1980 года по январь 1989 года) афганские партизаны уничтожили 12 тысяч грузовых автомобилей и автоцистерн, около 1000 БТР и БМП. Согласно официальных данных, за время боевых действий погибло около 14 тыс советских солдат и офицеров, примерно 50 тыс получили ранения (неофициальные сведения — 40-45 тыс погибших, до 130 тыс раненых). По западным оценкам, СССР истратил на войну в Афганистане около 80 млрд долларов, что фактически подорвало советскую экономику.
Борис Такаев