Глава Турецкой Республики президент Абдуллах Гюль впервые в истории посетил Россию. Помимо Москвы, Гюль по приглашению президента Татарстана Минтимера Шаймиева побывает и в Казани. О значении этого визита и круге вопросов, которые обсудят в столицах РФ и РТ, рассказал руководитель Центра евразийских и международных исследований Казанского государственного университета Булат Ягудин.
— Насколько значим первый визит президента Турции в Российскую Федерацию? Является ли он показательным в плане расширения и углубления российско-турецких отношений?
— В 2004 году тогдашний президент РФ Владимир Путин посетил Турцию, встретившись со своим турецким коллегой Ахметом Недждетом Сезером. Нынешний визит Абдуллаха Гюля можно рассматривать как ответный, однако не следует преувеличивать значение формального ранга. «Глава государства» в данном случае — понятие условное. Конфигурация власти в Турции такова, что Абдуллах Гюль второе лицо, несмотря на то, что он президент. Реальные властные рычаги находятся в руках премьер-министра Реджепа Таийпа Эрдогана. Примерно так же в Советском Союзе главой государства считался председатель Президиума Верховного Совета СССР, но на деле власть была сосредоточена в руках Генерального секретаря ЦК КПСС.
При этом Гюль с Эрдоганом друзья, соратники и коллеги. Большинство вопросов они решают согласованно, и другого такого слаженного тандема новейшая история Турции не знала. Во всяком случае на данном этапе никаких противоречий между ними не проявлялось. Правда, после недавнего демарша Эрдогана в Давосе его рейтинг в исламских государствах значительно возрос. Турецкого премьера, например, сделали почетным гражданином Тегерана, что свидетельствует о том, что акции Гюля, напротив, несколько снижаются.
Но это никак не повод считать его визит в Москву событием второстепенным. Конечно, он имеет в какой-то степени историческое значение — ведь ни султан Османской империи, ни Ататюрк, ни иной глава турецкого государства никогда не посещали ни Россию, ни СССР.
— Каковы особенности современного этапа двухсторонних отношений?
— Мы вступаем в полосу вызревания нового их качества. Турция кровно заинтересована в том, чтобы нынешний уровень экономического сотрудничества с Россией как минимум сохранялся: в 2007 году объем двусторонней торговли составил $27 млрд, в прошлом году — уже $38 млрд. Анкара заинтересована и в том, чтобы для турецких строительных фирм в России сохранялся режим наибольшего благоприятствования, а для турецких предпринимателей — возможность выгодного вложения в РФ избыточных капиталов, направлявшихся, прежде всего, в торговые сети.
— В августе прошлого года Анкара предложила проект Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе, однако пока он так и не наполнился реальным содержанием. Коснутся ли президенты этой темы?
— Скорее всего, состоится серьезный разговор. Дело в том, что политические решения пока не приняты. Суть предложений турецкой стороны сводится к созданию организации, решающей все проблемы кавказского региона без участия внерегиональных игроков, включая американцев (хотя и Эрдоган, и Гюль постоянно клянутся в верности США). Главное препятствие здесь — позиция России. Она еще не сформирована, не продумана, в Кремле и МИДе РФ пока не знают, как реагировать на эту инициативу. Если Россия и Турция договорятся по основным принципам Кавказской платформы, в особенности если к проекту в качестве некоего «младшего партнера» будет подключен Иран (эта тема также обязательно будет обсуждаться), другие государства региона примут их решение. Все внешнеполитические шаги Турции следуют в унисон линии, которую разрабатывает тандем Гюль — Эрдоган, однако надпартийный статус президента Турецкой Республики стал причиной того, что всеми практическими вопросами взаимоотношений между Турцией и РФ занимались, как правило, премьеры. Поэтому в ходе визита Абдуллаха Гюля пройдет очередное обсуждение темы, но кардинальные сдвиги возможны только на встрече Путин — Эрдоган.
Позиции Турции на Кавказе достаточно прочны. Азербайджанская элита даже несколько побаивается возросшего турецкого влияния, хотя присутствие Турции в этом государстве, в том числе военное, остается значительным. Достаточно серьезным является оно и в Грузии. Происходит экономическое проникновение Турции в северокавказские республики. Однако я не вижу в этом идеологического компонента по той простой причине, что в самой Турции нет государственной идеологии и выстроенной системы ценностей, за исключением ритуальных заклинаний о верности заветам Ататюрка. Впрочем, нынешнее исламистское правительство и этих заклинаний уже не произносит.
— С другой стороны, масса простого народа верит в великое будущее Турции, правда, затрудняясь разъяснить, в чем именно оно будет заключаться.
— В распространении таких настроений — большая заслуга турецкой системы образования. В Турции настоящий культ знаний, который насадил еще Ататюрк. Действительно, осознания того, в чем будет заключаться великое будущее Турции, у народа нет. Сначала его связывали с Европой, после Второй мировой войны с США, потом обратились лицом к Советскому Союзу, и мы тут же понастроили в Турции серьезные экономические объекты — металлургические заводы и т.п., предоставили Анкаре выгодные кредиты…
Сейчас идеологический вакуум проявляется особенно четко. Страна расколота. Исламистское сообщество полагает, что исламизм — именно то жизнеустройство, к которому следует стремиться. Светская, прозападная элита во многом потеряла свои ориентиры, у нее отсутствуют лидеры. Дело «Эргенекона» свидетельствует о явном ослаблении позиций армии (хотя подобная ситуация была и на рубеже пятидесятых годов, когда казалось, что премьер-министр Аднан Мендерес практически полностью подавил армию, однако она сумела восстановить свое влияние). У наблюдателей со стороны создается впечатление, что политические позиции армии во многом утрачены, и нынешнему политическому руководству удалось нейтрализовать армейскую верхушку — кого-то прикормить, кого-то отодвинуть, кого-то попросту арестовать, обвинив в подготовке заговора (впрочем, аресты практически не затронули действующих военнослужащих, коснувшись почти исключительно отставников).
Визит Абдуллаха Гюля в Россию заставит турок обратить внимание на внутреннюю ситуацию в стране. Конечно, не дело Российской Федерации вмешиваться во внутренние дела Турции, и она не собирается это делать. Единственное, что для нас важно, — выстроить приоритеты в защите собственных национальных интересов. А они таковы, что мы должны подходить к развитию отношений с Турцией абсолютно прагматично, используя все возможности, предоставляемые турецкой стороной. Турция ждет от россиян инвестиций, в том числе в недвижимость и курортную инфраструктуру, однако наши предприниматели пока смотрят на это довольно осторожно. Определенных успехов достиг разве что Вагит Алекперов, развернувший в Турции сеть бензоколонок.
— Политическая составляющая визита вряд ли ограничится исключительно Кавказской платформой…
— Турция будет заверять, что не имеет никаких враждебных намерений. Президент Гюль непременно напомнит, что во время агрессии Грузии против Южной Осетии премьер Эрдоган не откликнулся на звонок Михаила Саакашвили, зато уже 12 августа прибыл в Москву. Вероятно, он станет доказывать, что Анкара не пойдет на уступки американцам и не станет пересматривать Конвенцию Монтре 1936 г. о статусе черноморских проливов. В общем, турки выложат все свои козыри. Политика Анкары абсолютно прагматична, и в связи с этим давосская эскапада Эрдогана выглядела весьма неожиданно.
Кстати, обязательно будет обсуждаться и ближневосточный вопрос. Полагаю, Россия попробует заручиться поддержкой Турции в плане признания «ХАМАСа» и организации переговоров с представителями этой организации. Думаю, что в этом вопросе РФ и Турция найдут точки соприкосновения, так же, как и в вопросе о сирийско-израильских переговорах, где Анкара выступала негласным посредником.
Зато не будет особо обсуждаться центральноазиатский регион — ни у Турции, ни у России нет особого желания в чем-то там конкурировать. Турки уже поняли, что тянуть эти государства очень дорого и тяжело. Серьезных противоречий по Средней Азии между РФ и Турцией нет.
— Поднимут ли Медведев и Гюль «армянский вопрос»?
— В Турции идет кардинальный пересмотр позиции по Армении. Это, опять-таки, шаг в сторону России, которая, как известно, является главным спонсором и покровителем Армении. В прошлом году Абдуллах Гюль приехал в Ереван на футбольный матч, в этом году армянский президент Серж Саркисян посетит Турцию (ответный матч пройдет на родине Гюля, в Кайсери). Заметно активное сближение сторон, хотя азербайджанцы от этого просто в бешенстве.
— Как, по-вашему, это сближение искренне или турки преследуют сиюминутные политические интересы?
— Нынешнее поколение турецких политиков, яркими представителями которого являются Гюль и Эрдоган, во многом политики-имитаторы. Они не воспринимают всерьез и не готовы доводить до конца ни одну идею, хватаясь за любые конъюнктурные, ситуативные варианты. Это относится и к вопросу отношений с Арменией: если завтра конъюнктура изменится, они быстро все поменяют. Говорить о том, что они яростные исламисты, не стоит. По-моему, больше всего на свете они любят власть и все, что с этим связано.
— В отношениях наших государств не все лучезарно. Какие сложности их омрачают?
— В ходе визита президента Гюля обязательно будут подняты финансово-экономические проблемы. Главная из них связана с тем, насколько серьезно Россия намерена реализовывать новый трубопроводный проект «Южный поток», который пройдет через Болгарию в Сербию. Он несколько «перебивает» снабжающий Турцию газом «Голубой поток», что туркам явно не нравится.
Впрочем, и турки были с нами не совсем искренни, заявив перед строительством «Голубого потока» существенно большие объемы газа, чем стали покупать в действительности. Потребность Турции в газе на 70% удовлетворяется за счет российских поставок. Мы могли бы предоставлять им и больше, но турки боятся сесть на нашу газовую иглу. С другой стороны, турки активно участвуют во всех проектах, направленных против экономических интересов России, принимая «на ура» и нефтепровод Баку – Тбилиси — Джейхан, и новый трубопроводный проект «Набукко» (одновременно шантажируя Европу возможностью пересмотра своего участия в нем). Наверняка будут подняты вопросы унификации взаиморасчетов, в том числе за газовые поставки.
Среди других проблем во взаимоотношениях — прежде всего попытки российского руководства идеологически выдавить Турцию с внутрироссийского пространства.
— Но, учитывая проживание на территории Поволжья и Северного Кавказа этнически и конфессионально близких туркам народов, истоки опасений Кремля очевидны.
— Да, в этом отношении проявляется большая щепетильность: как говорится, обжегшись на молоке, приходится дуть на воду, хотя я убежден, что Турция просто не может осилить никакого серьезного пантюркистского проекта. Возможно, он и есть в голове у кого-то из турецких лидеров, но ни экономически, ни организационно Анкара потянуть его не в состоянии. Если говорить о конкретике, вспомним прошлогоднюю высылку из Татарстана группы преподавателей татаро-турецких лицеев — действия властей в их отношении, полагаю, были чрезмерны. Это исключительно политическое решение, ничем более не мотивированное.
Мы наблюдали деятельность этих лицеев на протяжении пятнадцати лет, и никак не можем сказать, что турецкие преподаватели действительно пытались обрабатывать учащихся в духе пантюркизма. Турки достаточно современные люди. Приписывать им намерения вернуться в прошлое, от которого страна ушла много десятилетий тому назад, попахивает паранойей с нашей стороны. Не следует придавать их возможному влиянию чрезмерного значения. Современные турки практичны, эгоистичны, не забывают о собственном кошельке. Полагаю, дестабилизация обстановки в той или иной российской республике в их планы не входит. Конечно, они ведут определенную работу по сбору и анализу информации, но особой угрозы от деятельности турецких лицеев я не вижу, а те, кто утверждает обратное, не приводят конкретных доказательств. Думаю, в ходе визита турецкого президента этот вопрос так или иначе будет затронут, и российскому руководству придется обосновывать свои действия. Полагаю, Гюль будет мягко настаивать на том, чтобы решения в отношении лицеев были отменены, тем более что турецкая сторона готова выполнить все требования российской стороны по нострификакции дипломов и т.д.
— Как нужно расценивать намеченный приезд Абдуллы Гюля в Казань, следует ли ждать сенсаций из столицы Татарстана?
— Визит президента Турции в Казань — отчасти символическое действие, знак уважения достаточно заметному мусульманскому региону России, занимающему в РФ определенную нишу. Сейчас Татарстан играет роль, отчасти схожую с ролью Украины в СССР. Конечно, это и знак уважения и поддержки лично президенту РТ Минтимеру Шаймиеву. Не думаю, что глава РТ послал бы Гюлю приглашение, не проконсультировавшись с Москвой. И коль скоро она дала на это добро, то, думаю, не сомневается в политической лояльности Шаймиева и понимает, что ничего непредвиденного в ходе этого визита не произойдет. Он будет носить сугубо культурный характер. Стороны произнесут хорошие, правильные слова, возможно, подпишут пару экономических соглашений, одну из улиц Казани переименуют в Стамбульскую и так далее. Политическая результативность визита Абдуллаха Гюля в Казань будет минимальной, тем более что Татарстан давно определился со своим местом в строю Российской Федерации. В этом плане Москве нечего опасаться, а Турции строить какие-либо расчеты. Да она их и не строила, по большому счету, — скорее, наши спецслужбы, разоблачая «происки пантюркистов», доказывали, что не зря едят свой хлеб.
Беседовала Яна Амелина