Чем вызвано падение рубля, понятно. Валюты практически всех развивающихся и многих развитых стран довольно сильно упали в цене. Даже английский фунт изрядно пострадал. Все это – результат недоверия к национальным валютам, которое возникло вследствие различного рода проблем, вставших перед конкретными национальными экономиками в период кризиса. Динамика рубля отражает недоверие российских и других инвесторов к русской национальной валюте в силу ослабления позиций российской экономики: падения цен на нефть, падения фондового рынка, ухудшения платежного баланса и так далее. Подобные события происходят во всех странах. В меньшей степени эта тенденция затронула зону евро, поскольку довольно сильны позиции у Германии и некоторых других стран. Но по-настоящему выигрывает в результате пока одна валюта – американский доллар, который по, казалось бы, необъяснимым причинам укрепляется. Как мне представляется, доллар играет роль якоря для мировой экономики: не важно, что происходит с американской экономикой, все рассчитывают в данный момент на то, что она не обрушится. И сколько бы там ни печатали долларов, они будут расходиться по миру, и в США инфляция окажется низкой, а техническое развитие – быстрым. Ценность доллара как якоря растет, и этот фактор тоже бьет по рублю. Поэтому многое лежит за пределами наших возможностей что-то исправить в этой ситуации. Сейчас рубль падает уже не так стремительно, как это было после Нового года. Я предполагаю, что он может упасть максимум до стоимости 38 рублей за доллар, после чего пойдет обратно, и тогда все кинутся продавать доллары.
Центральный банк может захотеть остановить падение рубля. Тогда он должен будет организовать утечку собственных резервов. Но, как мы видим, девальвация, которая проводится очень медленно, и стремление удержать рубль приводят к тому, что доллары усиленно скупают, и рубль падает. Поэтому вместо того, чтобы останавливать падение, Центральный банк должен по мере возможности вместе с правительством способствовать укреплению доверия к российской экономике. Не нужно устраивать клоунады вроде конфликта между Газпромом и «Нафтогазом». И тогда в более спокойной обстановке рубль скорее пройдет точку равновесия с долларом, и, если не будет других внешних потрясений вроде нового крупного падения цен или войны, он остановится и через какое-то время пойдет вверх.
Вы спросите: что же в таком случае должно делать правительство? Правительство действительно в очень тяжелом положении, поскольку все ждут, что оно скажет. Я убежден, что правительству сейчас не нужно заниматься пустой работой. Сейчас поступает множество предложений и требований. Можно, конечно, немедленно распределить деньги по всей экономике, можно выдать каждому гражданину по 600 рублей, ввести налоговые льготы или налоговые каникулы, спасать автопром или наоборот — не спасать. Меры по государственной поддержке банков – это тоже в значительной степени суета. Сейчас это самое модное течение в бизнесе: бежать к государству и требовать помощи. Чиновники смотрят в жалостливые глаза банкиров и бизнесменов и спасают их: кто из жалости, кто из расчета получить откат. И еще совершенно неизвестно, продаст ли государство свою долю в банках и бизнесах после кризиса. По-хорошему, должен быть установлен некий крайний минимум мер, чтобы спасать только то, что действительно заслуживает спасения. Конечно, наверняка знать нельзя, что заслуживает, а что нет, поэтому надо искать золотую середину и ни в коем случае не бросаться в крайности.
В целом же должен высказать мысль, которая может кого-то эпатировать: правительство не должно делать ничего. Сейчас ситуация такова, что неясно, каковы должны быть шаги по преодолению кризиса. Поэтому необходимо иметь терпение и стратегическое понимание ситуации и не суетиться. Наступит момент, когда действие понадобится. К тому времени нужно будет иметь какой-то стратегический план, который необязательно делать достоянием гласности. Сейчас от правительства срочно требуют плана действий по борьбе с кризисом. И продолжается суета: все несутся, сочиняют план, корректируют концепцию долгосрочного развития, отслеживают поручения правительства, данные, предположим, в августе или марте прошлого года. А когда приходит время выполнять эти поручения, выясняется, что ситуация поменялась, и все подготовленные документы можно выкинуть в мусорный ящик. Все опять бросаются что-то писать, придумывают какие-то меры, а через какое-то время оказывается, что 90% этих мер лучше было не принимать.
Я не хочу сказать, что в условиях любого кризиса не надо ничего делать. Но нынешний кризис только разворачивается, дно до сих пор не обозначилось и непонятно, каким оно будет. Сам характер кризиса еще не ясен – просто ли это кризис в финансовой сфере, то есть переполнение денежной сферы ликвидностью или что-то более глубокое. Можно ли бороться с кризисом с помощью стабилизации финансового рынка и, стало быть, поддержки каких-то финансовых институтов или же нужны структурные изменения? Я убежден, что кризис имеет структурный характер и касается далеко не только финансовой сферы, но и тех глубоких изменений в структуре экономики, которые произошли в мире за последние 10–15 лет — то есть перехода к новой, инновационной стадии развития, потому кризис произошел и в Америке, которая является лидером инновационной экономики. И это означает, что сегодня каждая страна должна искать для себя новый облик в новой экономике. Другой фактор кризиса заключается в том, что значительная часть производства переместилась в развивающиеся страны, которые требуют своих мест на рынке, своего места на политической арене. Как разложится картина, как распределятся спросовые ограничения на разные ресурсы, как определятся новые относительные цены – все эти процессы требуют, по меньшей мере, двух-трех лет. А если вы решили, что надо спасти страну от кризиса в ближайшие два-три месяца и для этого нужно быстренько взять и потратить все резервы, то потом, когда на самом деле надо будет выходить из кризиса и вам по-настоящему понадобятся ресурсы, их может уже не быть. Вот это, как мне кажется, сейчас крайне важно понять.
ЕВГЕНИЙ ЯСИН
