Последний тёплый вечер последнего года независимости, Банковая, 4й этаж, длинный позолоченный кабинет «окна-во-двор». В кабинете сидят люди, кто-то из них курит.
Входит Верочка с подносом, выставляет на длинный дубовый стол пепельницу, потом выкладывает листики, ручки и заявление на увольнение.
Владимир: Ээээ… как вас… Верочка?
Верочка: Да, Владимир Александрович?
Владимир: Лучше просто Владимир. Будьте добры, кофе нам.
Верочка: Молоко, сахар? Сгущёнку?
Алексей: А что такое эта «гущёнку»?
Верочка: (вздыхает про себя) Господи, верни меня обратно в войска… (вслух) Алексей эээ… Алексей! «Сгущёнка» — это сгущенное до восьми процентов жирности молоко с сахаром.
Алексей: А… а зачем оно?
Верочка (терпеливо): Его едят. То есть — пьют. То есть… неважно. Можно в кофе наливать, у нас пол-Армии так делает.
Алексей (недоумевает): А зачем? Неужели нельзя просто хорошо взбить молоко? Капучино же вкуснее, чем ваша эта… «сгущёнка»!
Верочка: (про себя) О Святые АГС-ы, за что мне всё это? (обращаясь к премьеру) Видите-ли, Алексей… в Армии как-то проблематично взбивать молоко к кофе. Взбивалок ээээ… как бы нет. Служба Тыла не закупает.
Владимир: О! Так давайте купим им взбивалки для молока! Солдатики будут пить капуччино, боевой дух повысится. При папередниках, опять-же, такого не было… Отличная, как по мне, идея! Лёша, а ты шо думаешь?
Алексей: Думаю — надо спросить Штайнмайера. Вдруг у него и для этого есть какая-то формула?
Верочка (устало): Владимир Александрович, это не моё, конечно, дело, но только Армия эти взбивалки вертела на… ээээ… взбивателе.
Владимир (поворачиваясь): Андрей, взбивалки для молока — отличная идея. Запишите и передайте Данилычу, пусть озвучит в Минске — не будут ли против Германия, Франция и Россия? Это большая политика, нужно быть очень осторожным.
Андрей: Доверьтесь мне, Владимир.
Верочка: (тихонько): Мы уже доверились, теперь по холодине на Виче собираться… (вслух) Владимир Александрович, я вот тут заявление написала на увольнение, подпишите пожалуйста.
Владимир (берёт заявление): Так, что тут у нас… «прошу звільнити мене к чортової матері за власним бажанням…» Верочка! Я бы хотел вас оставить — вы вроде как неплохо разбираетесь в военных делах… возможно вы будете полезны.
Верочка (задумчиво): Ну если вы так считаете… Тогда я сейчас кофе принесу, да?
Владимир: Конечно. Только без этих ваших армейских штучек. Нам бы по-простому. Латте с лавандой, например. Или раф.
Верочка: Попроще — это в Констахе «три-в-одном» из пластикового стаканчика, пока пацаны в ЗиЛ грузятся… Хорошо, конечно. Сейчас принесу.
Владимир: И подумайте пока, что можно сделать с этими… как их… ветеринарами…
Алексей: Вытиранами!
Верочка: Ветеранами. Да, Владимир Александрович. Есть одна мысль, и она вам понравится. Мне кажется — ваш Комитет по делам ветеранов должен отменить УБД. Вообще. Решение хорошее, мощное, ветераны воспримут с воодушевлением. Общество рукоплещет, всеобщее ликование и восторг. Опять-же — можно на «Плине кача» рэп записать…
Владимир: Великолепно! Очень креативно. Алексей, наберите… кто там у нас?
Алексей: Галина Третьякова.
Владимир: А кто это?
Верочка (в дверях): О Преподобный начкар…
Алексей: Глава комитета по вытиранам в Верховной Раде.
Владимир (воодушевлённо): Да неважно. Пусть озвучит нашу позицию по… как там эти солдатики называются?
Верочка: Контрактники.
Владимир: О как, на контракте… Они ФОПы, да?
Верочка (тихо): Блять.
Алексей: Я не знаю. Надо погуглить, а я без самоката не могу.
Верочка (появляется с кофе): Это военные, подписавшие контракт для защиты суверенитета страны.
Владимир: Вот! А я шо сказал? Лёша, ты же целый премьер. Звони давай. Пусть что-то озвучит.
Алексей (что-то ищет в телефоне): А что такое «контракт до кінця особливого періоду?»
Верочка: Прости их, оперативный черговий, ибо не ведают, что творят… Хороший «убд» — мёртвый «убд». (громко) Алексей! Алексееееей! Вы не то гуглите, да бросьте вы этот самокат…
P.S.
Для мене не було відкриттям зневажливе відношення до бійців АТО, бо перші дзвоники пролунали задовго до приходу до влади цього непотрібу.
Але дуже здивуюсь, якщо це стане державною політикою.
Не скажу, що в цьому не відіграли свою роль і «вояки» типу всякого парасюківсько-сємєнченського лайна та купа скандальних істеричок, які своєю участю в війні торгували як на базарі — але таких серед ветеранів точно не більше, ніж серед «уставших от войни».
Та і не ми перші, таке завжди було серед людей.
«Солдате те, солдате се, солдате, гедь іди.
Але «спасибі, наш герой», як дійде до біди.
Як дійде до біди, синки, великої біди,
Тоді — «спасибі, наш герой», як дійде до біди».
Ми просто тоді зробили свою справу, і якщо буде треба зробимо ще раз.
Це найкраща пільга.
