Если нету абсолютно завтра, то сегодня сводится к вчера. Мы живем в стране, у которой нет принципиально никакого будущего, нет того, что называется проектом. Его нет ни в одной сфере, а уж в политике тем более.
Живем задом наперед. И вполне естественно, что если вы смотрите назад, то вы видите то, что было. Вот можно называния возвращать. Это тоже характерно. Мы не живем в прошлом, потому что жить в прошлом нельзя, невозможно по законам природы.
Но мы не живем, естественно, и в настоящем и уж, тем более, не думаем о будущем. Что же нам остается? Ответ очевиден: имитировать прошлое, изображать это прошлое таким, каким мы его пытаемся представить, пытаемся вообразить.
Вот эти имитации, игра в эти имитации составляет содержание российской политической и в значительной степени социальной жизни. Поэтому интерес к имитации называний вполне понятен. Но и имитации какие-то ублюдочные, например, нету почему-то дворянских титулов. Дворяне у нас есть, у нас общество сословное. Дворяне есть, наследственное дворянство есть, а дворянских титулов нет, хотя есть люди, которым бы они, очевидно, пошли. Например, граф Шувалов. Князья Нарышкины. Да и другие люди, я думаю, если немножко так поднапрячься, то и князь Володин сгодится. Или, допустим, барон Жириновский-Эдельштейн, барон Жириновский фон Эдельштейн. Мне кажется, недурно бы прозвучало.
Поэтому, может быть, это следующий этап развития нашей имитационной политической системы. Но, в принципе, всё логично.
Когда Путин пришел к власти, он ведь вряд ли думал, что он будет просто имитировать то, чего никогда не было. Имитировать образ того, чего никогда не было. Нет, конечно. Он, наверное, искренне думал, что у него есть проект. Ну, а дальше – шли, шли, описали полный круг и вернулись в тыл того, откуда вышли. Вначале было очень хорошо. Торговали, веселились. Восстановительный рост экономики плюс цена на нефть поперла. Хорошо? Хорошо. Первая часть «Сказки о рыбаке и рыбке».
Потом моча ударила в голову. Не хотелось уже быть вольную царицей, а захотелось стать владычицей морскою, и чтобы Золотая рыбка была на посылках. Приехал в Мюнхен, встал на трибуну и стал говорить, что он владычица морская, «а вы тут у меня все со своими пробковыми шлемами у меня на посылках». Казалось, что это шаг вперед. А оказалось, что он просто развернулся и оказался в тылу у самого себя со всей страной. Вот мы и попали сами себе в зад. Так бывает, вообще говоря. Это не первый и не последний случай таких круговых движений в истории. История по некоторой теории, как вы знаете, развивается по спирали, но никто не уточнял, в какую сторону направлена спираль – вверх, вниз? Вот наша спираль, мы-то думали, что она идет вверх, но в соответствии с правилами исторической относительности выяснилось, что спираль идет вниз, и она вонзилась нам, так сказать, в седалище.
В 2007 году никакой точки невозврата не было. Конечно, господа в пробковых шлемах с изумлением слушали всё это и только пот вытирали, когда человек встал на трибуну и стал говорить им, что «вы козлы». Причем это было сказано именно буквально: «Вы козлы». То есть когда в политике начинает спор, борьба и так далее, то оно может быть разная, правильно? Можно, например, сказать: «Меня как лидера такой-то страны не устраивают такие-то ваши решения. Если вы измените такие-то и такие ваше решения, то меня это будет устраивать, и я изменю такие-то и такие решения». Это называется то, что принято обозначать «рациональная политика» или политический торг.
Можно сказать иначе: «Просто вы уроды. Вы бездарные, трусливые, беспомощные, никчемные уроды, которые нарушают все правила, в том числе свои. А я красавец. И поскольку я красавец, то имею привилегию вести себя как красавец, то есть посылать вас, уродов, туда, где вам самое место». Эта речь отличается от первой речи тем, что, поскольку не предъявляется вообще никаких конкретных претензий, то, соответственно, тема для спора отсутствует. Ты красавец, мы уроды – всё. Но это не есть повод для разрыва отношений. Западные господа и не такое слышали, да и сами при случае умеют выступать довольно своеобразно.
Но дальше – больше, как говорится. Всё это начало – «это», то есть те морально-этические претензии, которые у нас были, претензии на то, что мы красавцы, а вы козлы, претензия на то, что «холодную войну» мы выиграли, а вы, козлы, проиграли. Дальше эти общие претензии начали материализовываться. И чем больше они материализовывались, тем больше сужалась возможность для разворота. А после того, как они окончательно материализовались, как всем известно, в Крыму, это и стало точкой невозврата.
Л.Радзиховский: Игра в имитации составляет содержание российской политической и социальной жизни
Почему это точка невозврата? Потому это точка невозврата, что Россия никогда и ни при каких условиях и даже после Путина из Крыма, естественно, не уйдет, так же, как, кстати, и жители Крыма никогда не расхотят быть гражданами России (они хотят быть гражданами России), а господа в пробковых шлемах никогда этот каприз Золотой рыбки не признают законным.
С течением времени острота этой темы может спасть, как спадали и не такие темы, гораздо более острые темы спадали. Но для этого нужно, во-первых, очень много времени… То есть первое: уход Путина. Второе: очень много времени. Третье: очень сильное изменение всей российской политики, кроме вот этого крымского вопроса.
Поскольку пока ни одного из этих условий выполнить невозможно – Путин как минимум до 24-го года остался, политика России не меняется, — то, соответственно, такая физическая точка разворота, точка невозврата. Дайте мне точку опоры… и я отправлю свою страну в нокаут. И мы получили эту точку опоры и отправились торжественно и радостно, с широкой улыбкой на лице в тот самый исторический нокаут. Но, конечно, Крым – это отнюдь не причина, естественно. Это только четкая фиксация положения вещей, повод, который окончательно зафиксировал положение вещей.
Будем гнить, подгнивать и гнильцы наживать. Не будет ни знаменитого распада России, о котором все с утра до ночи только и говорят. Одни – с вожделением, аж слюной капают, когда она, наконец, распадется, другие – с ужасом, третьи – еще с чем-то.
Никакого распада не будет. И Зимбабве мы никакой не станем. Мы недостаточно талантливые, чтобы стать Зимбабве. Чтобы превратиться реально в Зимбабве или Сомали, или в Верхнюю Вольту с ракетами, надо быть истинно талантливыми людьми. Потому что, имея такие исходные карты, какие имеет Россия, проиграть их до зимбабвийского уровня, наверное, невозможно.
Что такое сейчас Россия? Это утюг, который выдернули из штепселя. Тока нет. Энергии нет. Просто утюг остывает. Но, поскольку утюг огромный, он остывает медленно.
Вот вся эта бессмысленность, необязательность, нелепость этих мелких, ничтожных движений, отсутствие цели. Цели нет. Для такой страны, какой изображает из себя Россия – большой империей, — у нее должна быть цель. У Дании цели может не быть. Просто живут. У такой страны как Россия, у великой империи, какую она из себя пытается изображать, должна быть цель. А цели нет. Всё что могли, сделали, а больше ничего не можем. Крым взяли, а больше ничего нельзя. Всё. Россия блестяще воюет с таким грозным и опасным государством как Украина, а больше ни с кем не может.
Турки сбили наш самолет – мы им пообещали: «Помидорами не отделаетесь». Они помидорами не отделались, потому что помидоры продолжали продавать всё это время.
Американцы разгрохали колонну Вагнера – и вообще ничего. Разгрохали и разгрохали. Сирийцы сбили наш самолет. Мы в этом деле обвинили Израиль – и с Израилем ничего. То есть диапазон возможностей очень небольшой. Он пройдет. Что могли, сделали. Мягкий грунт прошли. Крым взяли. А дальше ничего. А за Крымом ничего.