— Сейчас вы ездили в Башкирию, если я правильно понимаю – расскажите, какие у вас впечатления?
Александр Проханов , журналист
А.ПРОХАНОВ: Я поехал в Башкирию еще и потому, что в последнее время на президента Муртазу Рахимова идут всевозможные накаты, как говорят наши московские политики. Есть такое ощущение, что за ним устроена такая слежка и охота – отслеживают его политическое поведение.
В русле имперской политики не вырубать просеки в цветущих садах, а лелеять сады и быть садовником. Кстати, Рахимов принадлежит к числу садовников, а не лесорубов. Потому что, знаете, двигаясь по Башкирии, я впервые за 20 лет увидел засеянные поля. Ведь это горе, когда едешь по России – кругом лебеда, тьма, ни одной коровы, разрушенные фермы.
Я не много преувеличиваю, вообще мне свойственно преувеличивать. Я знаю, что российское сельское хозяйство цветет, что ни деревня, то мак, — трудолюбивые крестьяне, многодетные семьи, беременные бабы выходят молотить цепами свои снопы. Русское сельское хозяйство, крестьянство – разгромлены. Здесь прошел Батый, оставив после себя головешки. Вот впервые за 20 лет, проезжая по Башкирии, я видел поля с золотой пшеницей, где нет ни одного сорняка, я увидел цветущую гречиху, увидел рапсовые поля, видел стада коров, табуны лошадей — там каждый клочок земли засеян – это поразительное ощущение. Я увидел Уфу, которая мне казалась — издалека, из прошлого, — достаточно провинциальным, полу-степным городом. Я увидел столицу. Уфа — столица – мощный, огромный город с великолепными проспектами, с чудесными, ультрасовременными зданиями, с памятниками башкирской истории – это столичный город без всякого налета провинциализма. Заводы. Это поразительно, что в Башкирии работают все заводы – там в основном нефтекомплекс, там была очень богатая нефтеиндустрия, нефть добывали в больших количествах, сейчас ее выработали, но сохранились нефтеперерабатывающие заводы советского времени, заводы нефтехимии — все эти заводы работают, все эти заводы наполнены жизнью и энергией. Но самое главное – у этих заводов, у многих из них, у большинства пока что из них, сохранились детские сады, пионерские лагеря, спортивные комплексы, горнолыжные площадки, профилактории – то есть, то, что вульгарно называется «социалка». Эти заводы не сбросили с себя.
Это заслуга отца нации, это заслуга человека, который не является просто президентом и не является просо талантливым менеджером, и не является просто таким выдвиженцем партии. Это заслуга человека, который весь свой век прожил и проработал в стране, или в этой республике, и на эту республику, на эту страну. Это Рахимов. Он, являясь таким старожилом в политике, он больше, чем президент. За счет его опыта возникают качества такого отца, — и к нему также относятся все там. Я же достаточно циничный и прожженный человек, я могу отличить пиар от симпатии, аппаратный подхалимаж…
Он очень строгий. И в период, когда шла вот эта бойня 90-х гг., когда шла трансформация власти, трансформация собственности, там были очень жесткие с его стороны меры. Он этот бунт, эту революцию либеральную, укрощал жестоко. И он ее укротил. Это авторитарный политик.
— То есть, там социализм?
— Нет, какой социализм? Там авторитарный строй, который позволяет деньги, добываемые в республике, не все разворовывать, а только частично. А остальную, большую часть этих денег, направлять в развитие, в народ, в школы, в эти огромные села, наполненные крестьянами – татарами, башкирами, русскими. В этих селах я видел только что построенные церкви и мечети. Мечети полны верующих и церкви полны русских верующих. Которые там крестят детей, играют там свои свадьбы, то есть, у меня ощущение от республики и от Рахимова, которого я, увы, не видел, — его не было в это время в республике – как об одном из уникальных мест сегодняшней российской государственности. И очень опасно, что Москва, московский тритон, московский осьминог, он протянул туда уже свои щупальца. Там идет изъятие собственности. Эти заводы переходят постепенно в собственность Газпрома, в собственность московской корпорации «Система», и приходят новые менеджеры, новые управленцы, которые сбрасывают эти ненужные для предприятия активы непрофильные, так называемые, — то есть, детские сады и спортучреждения, идут огромные там бонусы. Боюсь, что там начнется очень быстро деградация.
— А как же столько лет это все жило своей жизнью – так, как вы рассказываете?
-Это жило не только своей жизнью, это жило российской жизнью, поступали налоги, была постоянная борьба центра и регионов.
— Это просто регион был изначально богатый, или это какой-то уникальный Рахимов, ни на что и ни на кого не похожий?
— Я думаю, что это уникальный Рахимов. Вот к таким же лидерам, оцтам, принадлежит Шаймиев. Думаю, к таким же лидерам принадлежит Россель на Урале. Это не только прерогатива национальных республик. Думаю, что к таким же отцам принадлежит и молодой чеченский президент, которого у нас наши либералы, как только ни уничтожают и ни поносят. Потому что Рамзан Кадыров, несмотря на свою молодость, получил от своего отца такой мистический завет, и он сразу же, будучи сыном, стал и отцом – отцом своего народа. Это удивительное качество лидера и политика. Оно сейчас старомодно – быть своему народу отцом. Разве является какой-то Берлускони отцом своему народу?
— Может отец убивать некоторых своих детей за неповиновение?
— Знаете, может. И убивать, и пороть может, в библейской истории и дети убивают оцта – так уж это происходит. Марка Аврелия очень редко история сажает на трон. Но Шаймиев не убивает своих детей. А Кадыров-старший спас своего любимого ребенка — чеченский народ — от тотального истребления. Он совершил подвиг и сам заслонил свой народ своим телом и погиб в этом взрыве. Так что я вернулся вдохновленный. Дай бог Рахимову отбиться от всей этой политической московской мелюзги. И то, что он блестяще так как-то проворчал, что «эти москвичи берутся меня учить, москвичи, которые в своей жизни тремя курицами не руководили» — это, конечно, народно-крестьянская шутка.
— Всех интересует ваша реакция НАТО, что сегодня произошло — сегодня произошла отставка, — или сам подал, или отправили, — ну, мы знаем, что ушел в отставку Соломонов, один из руководителей проекта, который опять неудачно запустился — «Булава» опять неудачно стартовала.
— Юрий Соломонов, несомненно, это человек русского оружия. У него есть огромная заслуга, что бы о нем ни говорили, есть одна гигантская заслуга – он поставил на вооружение и на боевое дежурство «Тополь» — по-существу, единственную ракету, которая у нас осталась после «Сатаны», которую мы добровольно уничтожали.
— Да «Тополь « 1985 года?
— А есть «Тополь-М», есть продолжение выпуска этих «Тополей». Повторяю — его уход — он тоже могиканин, он как Савва Ямщиков в русской культуре, так Соломонов – в деле русского вооружения, стратегического. У этой «Булавы» очень сложная предыстория, я не буду о ней рассказывать — ее лоббировал покойный маршал Сергеев, который был таким прожженным ельцинистом, но у него тоже была огромная заслуга — в то страшное ельцинское время маршал Сергеев сохранил ракетные войска. Сохранил войска стратегического назначения, которые могли Чубайсы уничтожить. Соломонов был представителем вот этой плеяды русских ракетчиков. Его уход – это трагедия.
Сам он не ушел. Вокруг него была создана атмосфера травли, атмосфера, которую делают наши новые корпоранты, главы новых корпораций, желая заместить на этих высоких постах таких проверенных, мощных людей, своими новыми ставленниками, ничего не понимающими ни в управлении корпораций…
Туда идут большие деньги, и они стригут эти деньги — это бонусы. Теперь, что здесь интересно — в этом событии, — то, что слышал комментарий, будто бы назначается некая комиссия, чуть ли не из ФСБ состоящая, которая проведет расследование этих неудач. И если она заметит, что эти неудачи связаны с неправильной комплектацией, изготовлением и выполнением деталей, это будет расцениваться как акт государственной измены и предательства. Это чудовищное заявление, потому что русское вооружении е- любое, в том числе, тяжелое – оно должно погибнуть в ближайшие несколько лет. Ибо разгромлен весь ВПК. Эту ракету собирают на заводе, но она состоит из тысячи комплектующих, эти комплектующие крохотные – маленькие триггеры, маленькие изделия, какие-то элементы из сверхпрочных сплавов, их создают отдельные заводы – все эти заводы уничтожены. Когда в 1991г. прекратилось финансирование ВПК, они стали умирать, как умирают бабочки при великом похолодании – выжили только самые тяжеловесные и сильные — скажем, сборочные производства. «Булава» не летит именно потому, что в ней не хватает какого-нибудь световода, какого-нибудь стекловолокна.
— Почему в «Синеве» хватает, а в «Булаве» не хватает?
— А вот в «Синеве» хватает до того момента, когда «Синеву» будут принимать на вооружение и у «Синевы» не будет подводных лодок – нет стартовых площадок, куда будут «Синеву» совать. Значит, ее будут совать на грядки, потому что для «Синевы» кончается поколение подводных лодок – их не построили. Совершено предательство в 1991 — уничтожение комплекса, военно-промышленного, это гигантское предательство, совершенное руководителями государства и индустрией 90-х гг. Более того, я считаю, что второе предательство совершено теперь, недавно, когда у России скопились огромные деньги, гигантские, которые мы хотели направить на развитие, мы мечтали, что они пойдут на восстановление русской индустрии, на восстановление высоких технологий, а они пошли на поддержание этих лживых, фальшивых и вороватых банков и банкиров. Из этой катастрофы мы выйдем с яхтами Абрамовича и без стратегического ядерного вооружения. Поэтому уход Соломонова я считаю огромной утратой. Я перед ним снимаю шляпу и считаю, что вины здесь его нет. Есть вина вот этих людей, проектирующих российскую жизнь. Мы обречены на Черкизовские рынки, обречены на супер-курорты Сочи, мы обречены на то, что американская технология военная обгонит нас на два столетия вперед.
Вопросы задавала Ольга Журавлева