О явном и скрытом противостоянии между Медведевым и Путиным, о серьезности проведения Медведевым демократических реформ в стране, о вероятных сценариях развития политических процессов в России и о том, отразится ли пересмотр политики Кремля на проводимой в отношении Грузии политике «ИнтерпрессНьюс» беседует с российским политологом, известным своими демократическими взглядами, активным критиком Кремля во время правления Путина Дмитрием Орешкиным, которого президент Медведев ввел в совет советников президента вместе с другими либерально мыслящими лицами.
— Господин Орешкин, президент Медведев включил вас в новый состав совета советников президента. Российская пресса связывает введение в этот совет либералов и демократов с началом либеральных реформ в России. Совет уже провел первое заседание, в котором участвовал сам Медведев. Поделитесь своими впечатлениями по поводу планов президента РФ. По вашему мнению, он действительно желает провести в России либеральные реформы?
— Совет является консультативным органом. Мы высказываем свои соображения по тем или иным вопросам и в письменном виде предоставляем комиссии совета. Власть может учитывать наши соображения, а может не учитывать.
Не следует обольщаться насчет того, что этот совет может что-то сделать. Наоборот, привлечение в совет людей, известных критическим отношением к политике руководства, можно отчасти понимать как попытку их дискредитации. Ощущая себя членом совета президента, ведешь себя по-другому, аккуратно подбирая слова для критики власти. Не надо закрывать глаза на то, что у этого совета, в некотором смысле, декоративные функции.
Все думают, что этот совет может изменить что-то в политике. Я так не думаю, однако собираюсь активно работать над вопросами защиты прав избирателей и прав человека.
— Очевидно, что Медведев почувствовал необходимость перемен и решил опереться на интеллектуальную элиту, настроенную на либеральные реформы. Если он сможет внести коррективы во внутреннюю и внешнюю политику страны, насколько вероятно изменение политики Кремля в отношении Грузии?
— Ощущение, что власть нуждается в поддержке право-либерального фланга, есть. Однако это зависит от ухудшения социально-экономической ситуации в стране, активизации левого фланга и желания сбалансировать эти силы.
Внутри самой власти есть расхождения между силовиками, которые поддерживают идею закручивания гаек, и экономистами, которые требуют их развинтить. Если Путин ухитрялся опираться на обе эти группы, сводя баланс их интересов, то сейчас эти группы распределились по двум персонам. Либерально настроенные экономисты больше тяготеют к Медведеву, а силовики, волей обстоятельств, оказались на стороне Путина. Сейчас власть в России более неоднородна, чем была год назад. В этом смысле появилось больше пространства для разных точек зрения.
Относительно Грузии. В России многие понимают, что допущены ошибки, за которых России придется платить дорого и долго, не говоря о том, какое дорогое удовольствие содержать режим Кокойты. Многие испытывают чувство вины, очень осложнились отношения с Евросоюзом, все понимают, что это тяжело, дорого, неэффективно, но в ближайшее время ни Медведев, ни Путин не смогут признать это ни при каких условиях. Потому что это означает полную потерю лица. Этого не простят ни избиратели, ни силовики.
Лучшее, что можно сделать в этой ситуации, это сделать вид, что как бы проехали. Однако, к сожалению, и в России, и в Грузии эффективно действует модель создания образа врага. Для России это Украина, Грузия и США, а для Грузии, понятное дело, Россия. Как мне представляется, оптимальный выход в том, чтобы понемногу переходить к решению очевидных взаимоинтересных проблем.
— По утверждению российского эксперта Павла Фельгенгауэра, возможность российско-грузинского военного противостояния будет существовать до тех пор, пока президентом Грузии остается Михаил Саакашвили. По-вашему, такая вероятность действительно существует?
— Россия большая страна, начальников у нас много, и у каждого из них свои представления. Есть среди силовиков люди, которые очень хотят довести в Грузии дело до конца и жалеют, что русские не взяли Тбилиси. Слава богу, хватило ума не делать этого, а то Россия не смогла бы выйти из этой ситуации. Есть среди силовиков люди, которые ждут войны. Их логика проста — в случае войны народ забудет об экономическом кризисе, а сами они хоть частично смогут разрешить свои клановые и экономические проблемы.
В нашей жизни исключить ничего нельзя, но такой сценарий кажется мне маловероятным. Понятно, что у грузинской власти много соблазнов для начала военных действий – экономический кризис, проблемы беженцев, но дело в том, что любое бряцание оружием со стороны Грузии приводит в восторг силовиков Путина. Чем жестче ведет себя Грузия, тем легче русским ястребам развязать войну.
— Российская пресса много пишет о противостоянии Медведева и Путина. Не исключают, что Медведев снимет Путина с занимаемой должности. По-вашему, насколько это вероятно с учетом того, что вертикаль власти создал Путин, и по какому сценарию в этом случае будут развиваться политические процессы в России?
— Вертикаль выстроена под одного человека. Плюсом вертикали можно считать стремительное выполнение команды. Один из ее минусов заключается в том, что тот, кто наверху тот и главный. Ему подчиняются прокуратура, суд, силовики, телевидение и пресса.
Сказанное им является истинной в последней инстанции. Любой, кто сойдет с этой вертикали, становится слабым и беззащитным и автоматически становится игрушкой в руках того, кто забрался на вертикаль. Серьезная проблема Путина состоит в том, что он не может уйти. Правда, он оставил на посту президента близкого себе человека, а сам ушел в премьер-министры, не нарушив конституцию, однако логика политических процессов другая. Президент набирается сил, получает опыт и понимает, что может многое сделать.
Вокруг Медведева собираются ориентированные на Запад юристы, бизнесмены, а вокруг Путина консерваторы и силовики. Сейчас Россия решает, по какому пути идти. Идти сразу по двум направлениям, как это делал раньше Путин, т.е. укреплять силовиков и учитывать в экономике их интересы – в ситуации экономического кризиса не получается. Второй путь — ограничение силовиков в экономике.
Такова стратегия двух различных путей. Оба они персонифицируются между группами Медведева и Путина. Медведев не желает быть виноватым в осложненной социально-экономической ситуации. Он уважительно критикует правительство из-за неэффективной экономической политики. Однако все понимают, что этими заявлениями он критикует Путина, что раньше невозможно было представить.
Также рано говорить, что между ними уже пробежала черная кошка, однако то, что между ними существуют серьезные разногласия в видении решения проблем, было бы аккуратной оценкой ситуации. Это не значит, что они обязательно сойдутся в словесной схватке.
У России сейчас есть уникальный шанс перейти от того, что раньше называлось двоевластие и перейти на разделение власти. Необходимо эту вертикаль «распилить» на две половины. В этом случае она больше не будет вертикальной. Это тот путь, который по которому идут все развитые страны.
— Господин, Дмитрий, часть экспертов не исключает, что Путин может возглавить Госдуму?
— Не думаю. Существует несколько вариантов развития событий. Путину отступать нельзя, так как его немедленно «съедят». Поэтому ему надо обезопасить себя и свою группу. Рассматривается под каким-то мотивом уход Медведева с должности и очередное избрание Путина на должность президента. Не исключается создание союзного государства и избрание Путина его президентом. В таком случае он окажется выше Медведева. Есть крайний вариант — введение чрезвычайного положения и установление военной хунты. Также рассматривается трансформация России в парламентскую республику, в условиях которой главной фигурой будет премьер-министр, а президент будет номинальной фигурой.
Мне кажется, что сейчас Путин думает о том, на каком варианте развития событий остановить свой выбор для возвращения реальной власти. Медведев тоже не дремлет, он не хочет сдавать свои позиции. Для России наилучшим вариантом было бы сохранение центров двух лидеров. Было бы хорошо, если бы один центр отвечал за внешнюю политику, защиту прав человека, силовиков, а другой — за экономическую политику. Однако существует большая вероятность того, что все вернется к единоначалию, и реальная власть вернется к создателю вертикали Путину.
Такова традиция политической жизни России. Сейчас многое зависит от поведения элиты. Сможет ли она сохранить ситуацию разделения властей, а не двоевластия. Если они смогут это сделать, то это будет проявлением зрелости элиты. Посмотрим, как они смогут сдать этот экзамен.
— Господин Дмитрий, вы уже говорили об Абхазии и Южной Осетии, однако было бы интересно ваше мнение в связи с тем, как могут развиваться процессы в связи с этими двумя конфликтными регионами?
— Только вы не обижайтесь, пожалуйста, я говорю то, что думаю. Мы с вами проходим фазу, которую в политологии называют «формирование государства». После распада Советского союза не существует никакой гарантии того, что этот процесс остановится.
Думаю, что у Грузии мало шансов вернуть контроль над Абхазией и Южной Осетией. Здесь даже дело не в России, хотя Россия играет в этом важную роль. Я хорошо понимаю, что в Грузии это воспринимается болезненно, однако ситуацию осложняет и то, что абхазы и югоосетины хотят иметь свою страну, и если грузинская сторона пожелает вернуть их силой, они окажут сопротивление. Точно так же, как грузин не вернуть силой в Советский Союз. Поэтому я не вижу перспективу возвращения этих регионов в состав Грузии силовым путем.
Единственный вариант состоит в привлекательности Грузии. Если Грузия будет жить лучше, нежели Южная Осетия или Абхазия, то абхазы и осетины захотят жить в Грузии. Знаю, что этот вопрос является для Грузии крайне мучительным и трудно осознаваемым, однако возвращение этих территорий в ближайшее время является несбыточным ожиданием.
Коба Бенделиани