М. БАРЩЕВСКИЙ: Я на праздники ездил в Татарстан, в Казань. Я там не был лет 30. Можно считать, что не был никогда. Потрясающее впечатление. Я приехал такой воодушевленный. Причем не только Казанью. Меня мои друзья повезли в обычную деревню, в среднюю, не показательную. Я приезжал туда как частное лицо абсолютно, никаких «потемкинских деревень» не было. Деревня называется Дубьязы.
Мечеть Кул Шариф. в Казанском Кремле
Несколько вещей, которые меня буквально потрясли. Для начала – в деревне есть свой музей. Неплохо, да? В деревне свой музей. Музей истории деревни. Там знаменитые люди деревни есть, приметы быта старинные… Очень забавно. Представляете себе, татарская деревня, центр России, глубинка. Я подъезжаю, смотрю – горнолыжная трасса с подъемниками. Еще одно наблюдение. Проезжаем по деревне, смотрю – хоккейная площадка стоит, мальчишки играют в хоккей. А деревенский мужик, который меня принимал, Роберт, я его спрашиваю: «Кто построил?» – «А это мы, те, кто выбились в люди, из деревни мы вышли, мы скинулись деньгами и пацанам построили коробку».
Древняя Казань
Я летом езжу за грибами в Рязанскую и Тверскую область. И когда заезжаю в деревни, настроение сильно портится. Всё загибается: разваленные коровники, разбитые дороги. И такое ощущение, что Россия городами живет.
После того, что я побывал в Дубьязах, как-то настроение поднялось, реально поднялось. Там у всех своих пчелофермы… как это называется правильно?
Да, пасеки. Коров держат. Зажиточное, хорошее село. Причем это не показушное. Еще одна штука – меня поразила цифра. В Татарстане дикое строительство, огромное строительство к тысячелетию города. Смешная история. Нашли какую-то монету. Ровно вовремя ее нашли, чтобы объявить, что как раз через пять лет будет тысячелетие.
Молодцы. Они под это дело… Вот цифры. Население Казани – 1 млн. 200 тысяч. Как мне сказали мои казанские друзья, за последние пять лет 700 тысяч (я обращаю внимание – из 1 млн. 200 тысяч) получили новое жилье. Город, действительно, производит сильное впечатление. Я по окраине одного спального района проезжал, это как у нас в Москве Ясенево, Теплый Стан, спальный район шикарный.
Современная Казань
Но, правда, при этом, конечно, там всё как сделано? Откуда деньги? Это же не федеральный бюджет. Фактически ввели налог с оборота, небольшой, 1%. Но те, кто занимаются бизнесом, понимают, что 1% с оборота – это колоссальные деньги для предпринимателей. Налог добровольный. Потому что у нас же нельзя недобровольный вводить. Но кто-то попробовал, рыпнулся, что он не совсем добровольно хочет платить. С ним поступили так, как когда в Москве Храм Христа Спасителя возводили. Объяснили ему, что это абсолютно добровольно, но если ты не хочешь, то работать в Татарстане ты не будешь. И все послушно этот самый процент платили.
Но слава богу, что не разворовали, а, действительно, много-много построили. То есть, несмотря на последнее, что я сказал насчет одного процента, общее впечатление у меня было очень позитивное. Надеюсь, что это не только в Дубьязах и не только в Татарстане, но что-то как-то могём. Могём.
Э. ГЕВОРКЯН: Какие два вывода отсюда могут вытечь? А зачем Татарстану Россия?
М. БАРЩЕВСКИЙ: Нет-нет, я совершенно ни на какие политические выводы не выхожу. Просто мне кажется – не хочу совершенно хвалить Шаймиева, тем более что после того, что я сказал про этот процент с оборота, хвалить его уж точно не буду, – судя по всему, народ не пьет в силу религиозных соображений, исторических соображений, не знаю, народ не пьет и очень-очень зажиточно живет.
Да, там еще одна деталь, я забыл, тоже показательная. Через двор, через два двора на третий стоит по «КАМАЗу». Я спросил у этого Роберта: а чего это столько «КАМАЗов», что стройка какая-то? Он говорит: «Мужики в деревне скупают старые «КАМАЗы», полуразвалившиеся, с большим пробегом, скупают за копейки, пригоняют в деревню и всем колхозом, – в кавычках, – его перебирают, делают из него нормальную машину». Благо, недалеко Набережные Челны, там запчасти есть. И потом подрабатывают: кто дальнобойщиками, кто на перевозке зерна, кто на чем. Я к чему веду? Если народу не мешать, то народ работает. Не помогать… Обратите внимание: всё, что я перечислил, ничего от государства, всё сами. Вот они любят свое село, поэтому им и музей, и хоккейная площадка, и горнолыжная трасса. Им не мешают, и вот люди спокойно живут.
Нет, никаких политических выводов по поводу Татарстана и России я не делаю.
Э. ГЕВОРКЯН: А вот по поводу этого одного процента оброка. Я так поняла из ваших слов, что вам, наоборот, это понравилось, это позволяет развиваться республике.
М. БАРЩЕВСКИЙ: Нет, мне не нравится всё, что незаконно, мне не может понравиться.
Э. ГЕВОРКЯН: А как иначе? Строились новые дома и большая часть населения получила жилье социальное.
М. БАРЩЕВСКИЙ: Я хочу, чтобы все делало по закону. Либо измените закон… Я против того, чтобы бизнес обкладывать оброком незаконно. Я за социальную ответственность бизнеса. Только давайте договоримся, что это должно быть сделано на уровне закона. А вот когда по воле местного руководителя того или иного ранга делается что-то, пускай из самых благих целей, из самых добрых соображений, но что-то делается незаконно, это некое такое послание от власти: ребята, вам дают дышать, будете дышать, запретят дышать – не будете дышать. Это как раз отрицательный момент. Может быть, тональность общая позитивная, мажорная вас привела в заблуждение, что мне и это нравится. Нет, это как раз мне совсем не понравилось. Понравилось, что не разворовали, это хорошо. Но, в принципе, всё надо делать по закону.