Кроме ненависти между нами ничего не осталось

 Кто-то гадает на картах, кто-то — на «Евровидении». Итоги конкурса — почти идеальный материал для публицистики.

А если учесть, что зрители и профессиональное жюри голосуют отдельно, получается наглядная схема о предпочтениях «элит» и «народа». Правда, с реальностью это сочетается порой как астрология с астрономией.

Недавний пример. Украинский телезритель проголосовал за Сергея Лазарева, а жюри — нет. 12 народных баллов в копилку Москвы смотрятся рельефно на фоне профессионального судейства, которое российское выступление попросту не заметило. Почти идеальная иллюстрация того, что украинские элиты, «узурпировавшие власть в Киеве», воюют с Россией вопреки воле своего народа. На самом деле нет.

«Евровидение» не тянет на соцопрос из-за выборки и релевантности. Сорок два миллиона украинцев отправили всего 134 тысячи СМС. Голосовала преимущественно столица: жители Киева и области отправили почти 40% от общего объема сообщений. Следом идут Харьков (15%), Одесса (12%), Львов (9%) и Днепропетровск (4%). А замыкают список девять областей Украины, которые оказались настолько равнодушны к конкурсу, что суммарно отправили лишь по тысяче сообщений каждая.

12 украинских баллов для России выглядят увесисто в своем относительном исчислении. А в абсолютных цифрах они превращаются в сравнительно скромные 28 тысяч зрительских СМС. Этот результат хоть и выше симпатий к азербайджанскому номеру (23 тысячи) или польскому артисту (18 тысяч), но все равно не тянет на роль виртуального кукиша, который народ показывает властям.

Впрочем, придумывать социологию незачем, она доступна и наглядна. По данным Киевского международного института социологии, даже после двух лет войны 36% украинцев относятся к России «хорошо», 47% — «плохо». При этом динамика не в пользу Москвы: в 2008 году первых было 88%, а вторых — всего лишь 7%.

Россия в своем отношении к Украине куда осторожнее: тех, кто хорошо относится к соседней стране, здесь 27%, тех, кто плохо, — 59%. По данным Левада-центра, динамика отрицательная — в 2008-м любили Украину 55% россиян, а относились негативно 33%.

При всей этой взаимности, по обе стороны российско-украинской границы есть одно важное несовпадение. В России 65% граждан уверены, что войны с соседней страной нет, а на Украине ровно столько же респондентов убеждены в обратном. И, честно говоря, в этом нет ничего удивительного.

В Украине война дана в ощущениях. Она звучит в сводках с фронта и мартирологах, в волнах мобилизации и двух миллионах «внутренне перемещенных лиц». Она напоминает о себе даже в регулярно обновляемых указателях пути к ближайшему бомбоубежищу.

А в России эта война осталась виртуальной. Никаких официальных мероприятий, никакой публичной отчетности. В лучшем случае война шла по телевизору, но и там подавалась как нечто, к самой России отношения не имеющее. В честь погибших в Донбассе не называют улицы, не ставят им памятники.

При этом сама по себе разница ощущений ничего не изменит. Динамика останется неутешительной, потому что для 80% украинцев Крым — это история про предательство, а для 95% россиян — про справедливость.

Полуостров превратился в игольное ушко: два года назад он стал частью сразу двух национальных мифов. В российском варианте Крым — торжество справедливости, силы и возрождения. В украинском — это история про удар в спину и предательство. Эти два мифа как однополюсные магниты — способны лишь отталкиваться друг от друга. Для того чтобы случилось сближение, один из них должен быть обнулен.

До тех пор не стоит питать иллюзий. Да, 36% украинцев хорошо относятся к России, но восемь лет назад таких было под 90%. Да, украинские зрители отдают Сергею Лазареву 12 баллов, но это 28 тысяч человек — шестая часть от населения Восточного Бирюлева. Дрейф, начавшийся два года назад, сохраняется — и нам лишь остается фиксировать промежуточные точки.

Павел Казарин