Всепоглащающий трындец: во что россияне превратили Крым

Вот сидит компания, человек десять. Они пьют водку, громко спорят, с ними крошечная, охрипшая от лая собачонка и парочка детей.

Сидят у забора, в самом начале «Омеги», куда обычно нерадивые мамаши подводят своих малышей пописать. Ни один наш местный алкаш в жизни не станет пить в том месте. Что-то типа «Никогда еще Барон не стоял у забора, и стоять не будет»…А этим норм, не смущают ни дети, ни два часа дня…

Иду дальше…

На встречу две крупные, совсем молоденькие девушки. У каждой по пчелино-колорадской ленточке на мощной груди и по два малыша в колясках…

Разговор «Чё, дА как!» «Дак я ей и гАварю, а она-то мне…»

Спокойно прохожу и ленточки, и «чё»…

А вот водолаз в полном снаряжении… Водолаз?! В «Омеге»?! С металлоискателем?!

Водолаз переходит от пирса к пирсу, и снова «пылесосит» «легушатник» в поисках потеряных цепочек и колец…

На пирсе рыбачат мужички в камуфляжных формах, один подошел ко мне и спросил что-то с сильным акцентом. Черная борода, смуглая кожа, недобрый взгляд.

Отвернулась.

А вот идут два их офицера, совершенно не смущаясь пьют пиво из пластиковых бутылок. По форме. Днем…

Присела на сколоченную из палет скамеечку. Закрыла лицо руками.

Грязный пляж. Чужие люди. Чужие люди, чувствующие себя как дома. Нет, не так. Дома. Они дома. Это я не вписываюсь.

Это я сижу, закрыв лицо руками, и понимаю, какой же это жестокий, всепоглощающий трындец. Троянский конь. Ящик Пандоры, из которого посыпалась вся нечесть в МОЙ город…

Эта грязь, этот мат, эти бойцы-убийцы, эта дешевая водка у забора, эти мамаши из чужих задрипаных городов, которые нарожают себеподобных людей…Все чужие, другие, не наши…

Я всего лишь прошлась по «Омеге», по старому своему пляжу детства, где купаться было «западло», а гулять с осени по весну в самый раз…раньше…

Ирина Ненашева