Когда спустя десятилетия историки будут вспоминать о главных событиях ХХІ века, оккупация Крыма, вне всякого сомнения, войдет в число самых важных.
Не из-за самого Крыма, конечно. На самом деле этот небольшой полуостров является действительно сакральным только для одного народа — крымских татар, которых последовательно изгоняли с родной земли практически все время с начала оккупации Крыма русскими. Для Украины он — символ отторгнутой территории. Для России — доказательство права силы и собственной безнаказанности, не более того.
Россия, приобретая Крым, всегда только проигрывала и никогда не могла после присоединения полуострова его защитить. Например, в Музее Рисорджименто в итальянском Турине Крымской войне посвящен специальный зал — потому что именно благодаря победе над Россией Италия смогла присоединиться к «концерту» ведущих европейских держав. Для России та война означала не просто поражение, но унижение и крах режима.
Главное в истории с присоединением Крыма к России — это слом международного права как такового, вот о чем будут писать историки. Никогда в ХХІ веке до Крыма, да и в последние десятилетия ХХ века, ни одно государство не осмеливалось аннексировать территорию другого. И вот тут важны последствия, о которых мы еще не знаем. Либо Россию удастся остановить, заставить ее рано или поздно отказаться от украденного — да, через очередное крымское унижение, через крах режима, но отказаться — либо право силы станет сутью международного права в нашем столетии, а захват Крыма — своеобразной точкой отсчета.
Еще одно важное последствие оккупации, которое обязательно войдет в учебники и российской, и украинской истории, — не просто начало «гибридной войны» России и Украины, но конфликт русского и украинского народов. Это настоящий цивилизационный сдвиг в истории и самого русского народа, и его империи. По сути, это государство стало проявляться как империя, а не как задрипанное полуордынское царство именно после присоединения украинских земель. Для какого-нибудь безумного Ивана Грозного главным достижением было разрушение и без того покорных Великого Новгорода, Казани и Астрахани. Его преемники из Романовых уже строили Петербург, делили Польшу и доходили до Парижа. Без присоединения Украины обо всем этом нельзя было бы и мечтать. Да и сама идеология империи, ее аппарат, ее новая церковь после реформ Никона, ее экономика — результат присоединения украинских земель и сотрудничества русских и украинцев.
У русских — не просто у Путина, а у одобрившего его безумие агрессивно-послушного «крымнаша» — не хватило ума расстаться по-хорошему с тем самым народом, который еще недавно был дрожжами Российской империи и Советского Союза. Из-за маленького бедного полуострова, из-за пубертатного желания похорохориться перед всем миром и что-то там «доказать хохлам» российская власть и русское общество унизили народ, с которым сотрудничали и сожительствовали веками, иногда не отличая украинцев от себя самих. И даже в советское время глубинное неприятие России наблюдалось разве что во входивших в состав другой, Австрийской империи западных областях УССР. Но на востоке и в центре — никогда.
Пять лет назад этого удалось добиться. Неимоверным усилием российской национальной глупости колесо истории было повернуто в другую сторону. Если еще 28 февраля 2014 года было странно подумать, что русский солдат будет стрелять в украинского и наоборот, украинский — в россиянина, то сегодня это уже обыденность, это наша с вами жизнь.
И если люди продолжают пересекать границы двух воюющих стран, общаться, рассчитывать, что все это когда-то закончится, если в России все еще немало людей, которые любят Украину — одни, конечно, Малороссию, а другие — Украину Тараса Шевченко и Майдана, а в Украине все еще немало людей, которые любят Россию — одни Россию Путина, а другие — Россию Герцена, Сахарова и Немцова, — это не отменяет простого факта: Россия и Украина пять лет назад стали враждебными государствами. А русские и украинцы — чужими друг другу людьми. Чужими народами.