Праздновать восьмое марта или нет?

В ленте наткнулся на вопрос — ну, что, как сейчас политически верно — праздновать восьмое марта или нет

К восьмому марта лично я отношусь как к Бородинскому хлебу. Я очень люблю Бородинский хлеб. Это мой самый любимый хлеб. Белого я не ем вообще, а из ржаного ничего восхитительнее придумано не было. С тмином, с перчиком, да еще какого-нибудь лучка с помидорчиками и сыром… Ммммм….

Но… Помните, как Порошенко ел борщ в палатке армейской столовой? Военнослужащий, желая сделать похвалу, сказал — отличный русский борщ. И Пороха аж передернуло.
Как я его тогда понял…

Я больше не покупаю Бородинский хлеб. Меня передергивает от одного его вида на полках украинских супермаркетов.

Меня передергивает от молока «Простоквашино». Оно было единственным, которое мы пили там. Теперь я его даже руками не трогаю. Если тот продукт, который мне нужен, стоит за ним — я просто отхожу от полки, и всё. Меня передергивает от сыра «Костромской». От пельменей «Сибирские». От колбасы «Московская». Меня передергивает от баночек дальневосточной красной икры. «Жигули» и «Москвичи» на улицах украинских городов вызывают у меня неприятие. Казалось бы — кусок железа. Ан нет. Как, я успел заметить, и у многих. Потому что на многих появились объясняющие наклейки. Я перестал ходить в «Ашан». Потому что там я только туда и ходил.

Мне очень нравится восьмое марта. Мне нравится международный женский день. Я поддерживаю идею борьбы за права женщин. Мне вообще нравится идея праздника просто потому — чтобы праздник ради человека. День матери. День отца. День женщины. День детей.

Лично мне этот повод, чтобы подарить цветы, или, там приготовить завтрак — ну, не знаю, что общепринято на восьмое марта — не нужен. Потому и не знаю, собственно. Я стараюсь заботиться о своих женщинах независимо от даты календаря. Стараюсь — ну или пытаюсь стараться — чтобы цветы в доме были как можно чаще. Чтобы кофе в постель. Чтобы вкусный завтрак. Дочке я вообще купил кактус и, надеюсь, вопрос с цветами решен лет на двадцать.

Но сам праздник мне нравится. Не имею ничего против того, чтобы еще раз взять и поздравить женщин с тем, что они женщины. Ну или напомнить о правах или дискриминации. Первоначально, напомню, женский день имел именно этот смысл.
Но…
В немецком языке нет ничего плохого. На нем писали Гёте и Кант. Баварские сосиски — это очень вкусно. Овчарка — милейшее животное.

Но те, кто прошли концлагеря, немецкий слышать не могли. Эти баварские сосиски видеть не могли. Лающая немецкая овчарка вызывала у них срыв. От немецких туристов переходили на другую сторону улицы. А уж праздновать какое-нибудь Материнское воскресенье, которое в Третьем Рейхе отмечалось второго воскресенья мая, и во время всенародных торжеств происходило награждение многодетных матерей Крестом славы…

Хотя, казалось бы — многодетные матери, большая семья, много детей, что плохого в этом порыве. А свастика вообще была индийским символом благополучия.
Алэ.

Ваш язык, ваша еда, ваши праздники, ваши туристы, ваш, блин, русский борщ, ваш бородинский хлеб, ваши литературы, ваши моральные императивы, ваш граф Толстой и ваш Александр Пушкин, ваша культура, ваше восьмое марта — все это теперь вызывает у меня отторжение просто на физиологическом уровне. Видеть не могу. Слышать не могу.

Несмотря на то, что сам являюсь носителем этого языка.

Удивительное свойство страны — испортить, уничтожить, испохабить всё, к чему ни прикоснется.

И, видя сейчас, как лента вновь полна поздравлениями, я понимаю, что пошел откат. Два года назад этого не было совершенно. Два года назад в моей ленте не было ни одной поздравилки к восьмому марта. Сейчас — полно.

Значит, ментального отрыва от империи — от них — так и не произошло. Значит, слома в общественном сознании не случилось. Значит — не пережили. Не прочувствовали. Не протащили через себя. Не случилось этого отрыва на уровне физиологии. Чтоб навсегда. Чтоб в крови нескольких поколений осталось.
А, значит, повторение урока очень возможно.

Аркадий Бабченко