Александр Проханов: Церковь – это прибежище русскости

У меня есть несколько суждений по поводу избрания Владыки Кирилла патриархом. Владыка Кирилл очень рациональный, структурированный человек, у него блестящая голова, у него Глова компьютера.

Он, в отличие от многих, видимо, людей, особенно иерархов, он может в своем сознании, в своем интеллекте, организовать колоссальное количество вещей – практически реорганизуемых. Это дар. Это просто человеческий дар большой. И вот это вот экстенсивное развитие Церкви за последние 15 лет, с 1991 г., когда мгновенно, почти ударно по всей России стали строиться храмы, открываться обители, появилось огромное количество вновь подготовленных священников и много случайных людей пришло в церковь в силу того, что все было очень быстро, скоропалительно, — это огромное хозяйство, которое он принимает сейчас после скончавшегося патриарха, я думаю, что он его структурирует, приведет его в порядок, он создаст в Церкви настоящий организационный порядок, что очень сложно. Очень сложно вообще в любой организации порядок навести, особенно, в храмовой организации. Вот это он, несомненно, сделает. Затем, в отличие от большинства иерархов и вообще священников, Владыка Кирилл обладает особым языком. У него особая лексика, особый дар, с помощью которого он может говорить со светскими людьми.

В частности, с интеллигенцией. Ведь одной из проблем современной церкви является внутренняя замкнутость, как бы. Когда слушаешь какого-нибудь Батюшку, праведного, доброго, ты понимаешь, что между тобой и им существует целая подушка непонимания: другой язык, другие обороты, другая интонация, другие, иногда рыдающие, надрывные интонации, которыми говорил предшествующий патриарх.

У Кирилла энергичная, очень часто светская и одновременно духовная лексика, которая позволяет ему говорить с огромными слоями скептической, во многом еще атеистической интеллигенции. Я думаю, что с приходом Кирилла усилится экспансия РПЦ в мир, в неоцерковленную среду. Это миссионерство усилится. Благодаря его собственному личному вкладу и благодаря новой культуре общения, которую он внесен. И я думаю, что в лице Кирилла государство обрело такого очень мощного адепта — православие, в конце концов, оставаясь религией, оно при Кирилле станет все больше и больше идеологией государственной.

Будет происходить сближение, и это будет к выгоде, как государства, так и Церкви. Теперь что здесь кажется неясным мне до конца и мне кажется, сложным — вот по своему образу Владыка Кирилл, а теперь уже и патриарх Кирилл, он сходен со своими предшественниками, с такими, как, например, Иосиф Волоцкий – великий деятель Церкви 15 века, второй половины, который породил целое движение «сифлян», то есть, люди, которые ратовали за сближение с государством, создание сильных монастырей, богатых, таких земных обителей, которые поддерживали страну, трон, государя, Великого Князя, царя, — вот он имеет такую аналогию — по своему складу, своей воле, по своему, может быть, такому рациональному, несколько земному складу. Но в период Иосифа Волоцкого был Нил Соргский — мистик, представитель такого огненного мистического православия, который противопоставлял этим земным уложениям церковным свое духовное, мистериальное православие. Я думаю, что при Кирилле появятся такие группы, такие старцы – либо вопреки ему, которые будут вести с ним полемику, либо в добавление, в уравновешивание его такой земной церковной деятельности. Второй Предтеча, с которым он тоже имеет некоторое сходство — это патриарх Никон.

Это такая же воля, такая же сила, такая же народность, это такой же глобализм, это такая вселенская мечта превращения православия во вселенскую религию, это сверхзадача устроить под Москвой Новый Иерусалим как некую площадку, куда Второе Пришествие Христа совершится — то есть, огромные планы, огромный церковный модернизм, продиктованный, конечно, любовью к православию, таким сверх-христианством. И это кончилось драмой для России. Я думаю, что такие две угрозы, о которых я сказал, два риска, ему, патриарху Кириллу, понятны. Потому что он очень просвещенный человек. И мне кажется, что он будет действовать, исходя из своих собственных концепций. Он очень наполненный человек, у него много программ, много центров.

Думаю, что все русские патриархи были очень близки к трону. Они, так или иначе, несли в себе эту государственную идею, они были все государственники. И не только патриархи, а преподобный Сергий Радонежский разве не был государственником, разве он не пропитал своим огненным, мистическим православием находящуюся под игом Русь, не поднял ли он ее на борьбу с татарами? Поэтому все русские архимандриты, игумены, патриархи, иереи – все они были очень близки к государству. Такова традиция, что Россия в самые страшные свои времена пряталась в Церковь. Церковь – это прибежище русскости. И не просто русскости, а прибежище русской цивилизации. И усиление Церкви в этом направлении только благо для России. И нет для меня никакой угрозы сближения, продолжающегося сближения Церкви и власти, Церкви и правительства. Другое дело, что это сближение, если оно основано только на политике, на увеличении богатства, возможностей, земель, доходов церквей – оно пагубно. Потому что задача Церкви, на самом деле, в другом. Задача Церкви, если эта Церковь это коллективный Иисус Христос, приготовить людей к миру иному. Ведь наша Катакомбная церковь, наше мистическое православие, оно отвергает этот мир, оно не от мира сего, и в Церкви должно быть это направление, которое осуждает омерщвление культуры, омерщвление духа, человека, смещение центров человека от души, от сердца куда-то вниз, туда, ниже пояса. Вот такое божественное, мистическое, светоносное православие, конечно, должно присутствовать в Церкви. И если государственное дело, государственное сближение, будет идти в ущерб всему этому, то это будет, конечно, пагуба, Церковь превратится просто в огромный комбинат по выработке проповеди, например. И этого не произойдет. К сожалению, в последнее время скончались великие русские старцы, псковские, и сейчас на монастырях нет подобных старцев. Еще жив, слава богу, среди нас, о.Кирилл Павлов, бог продлевает ему жизнь, его присутствие чувствует Церковь, но вот появление этой плеяды великих молитвенников, великих мистиков русских — я ожидаю, что оно произойдет в ближайшее время вне зависимости от того, кто у нас патриарх.

Меня только во всем этом — не в избрании Кирилла патриархом, а вообще в церковных делах и в сближении Церкви с государством вот, что волнует — хорошо бы все-таки, если бы одновременно с возведением каждого храма возводилась лаборатория научная. С созданием обители возникала какая-то научная школа. Потому что Россия может превратиться в огромную пустыню, через которую вьется эта огромная, разветвленная газовая труба, обставленная золотыми куполами и золотыми маковками – не дай бог, чтобы так было. Нам нужны великие иерархи и великие деяния патриарха, но нам нужны и свои самолеты, свои ученые, свои Нобелевские лауреаты. И церковная, богооткровенная истина, она не должна затмевать наш традиционный для России порыв к знанию, порыв к неведению. Одно должно дополнять другое.