Кадырова попросили приструнить чеченских парней

«Уважаемый президент Чечни, здравствуйте. Это письмо из Астраханской области, село Яндыки. Наступило лето, и к нам в гости приехала молодежь с Кавказа. Мы знаем, что вы их держите в строгих правилах, но почему они ведут себя плохо у нас. Как бы нам хотелось, чтобы вы приехали и посмотрели. Укороту нет никакого… Мы были на реке. Когда собрались уезжать с пляжа, одному из молодых кавказцев показалось, что мы не так едем. Такие слова: «Вы, русские суки!»… Мне орал в лицо — я тебя в… А ему-то всего лет 15».

Это письмо Татьяна Рузаева послала на два адреса — на сайт президента Чечни и в редакцию «Комсомольской правды». Президент — человек занятой и пока не ответил, а мы легко собрались в дорогу — в соседнюю Астраханскую область.

Зачем нужны в деревне танки?

Яндыки по степным меркам село крупное — три тысячи человек. Погода отличная, дорога хорошая, возле администрации стоит танк.

— Вооружаетесь? — интересуюсь у главы местной администрации Сергея Соболева.

Глава Яндыков Сергей Соболев. Фото: Андрей МИРЕЙКО

Тот со смехом отмахивается.

— У нас все мирно, спокойно:10 процентов калмыков, 10 процентов чеченцев, 75 процентов русских. Никто ни с кем не воюет, никто никого не обижает. Были погромы и поджоги в 2005 году, когда сошлись чеченцы, калмыки и русские, но с тех пор все забыто. Все виновные уже давно сидят. Драки бывают, не скрою, но опять же — выпили, силы девать некуда, вот и машут кулаками.

— Ну, а танк тогда зачем? Кого пугаете?

— А танк для красоты. Знаете, с какими сложностями доставал?

О любимом танке Сергей Соболев говорит куда охотнее и веселей, чем о национальной проблеме.

— У нас было 150 лет поселку. Попросил у Минобороны танк, а они не дали, мол, не имеют права боевую технику выдавать. Я через своих поспрашивал. Нашелся в одной военной части. Правда, первый раз к ним приехал, так встретили хорошо, что забыл, зачем приезжал. Со второго раза только получилось. Зато теперь красуется. Пусть без гусеницы и помятый. А насчет вашей темы — поприсутствуйте на сельском сходе, раз в три месяца собираемся. На этот раз из Астрахани министр соцразвития будет. Все чинно. Посмотрите, что людей волнует.

«Местные-то у нас тихие…»  

Людей волновали цены на продукты и коммуналку, уборка мусора и полив огородов. Не обманул глава — все чинно. Вот сейчас, как в старом советском фильме «Председатель», поднимется простой русский мужик и загнет всю правду-матку за жисть… Поднялась же простая чеченская женщина. Но беда у нее самая житейская. Пятеро ее детей вынуждены на попутках добираться до школы: от чеченского поселка до Яндыков нет хорошей дороги, и автобус просто запретили. Сход всем миром принялся шуметь за чеченскую мать и понуждать власти обеспечить ее детям беспрепятственный доступ к образованию.

От благостности обстановки межнационального единения у меня даже защипало глаза.

Вот и в жизни местного участкового все просто и ясно.

— У нас нет преступлений на национальной почве. Есть только пьяные хулиганы, — добродушно рапортует Геннадий Кутепов.

— А это тоже хулиганы сожгли? — мы стоим напротив пепелища, как с кадров военной хроники: посреди обугленных кирпичей торчит печная труба.

Многие подворья в Яндыках до сих пор хранят следы «калмыцко-чеченской войны». Фото: Андрей МИРЕЙКО

Оказывается, это следы погромов шестилетней давности. Калмыки и русские пожгли чеченские дома, и хозяева туда так и не вернулись. А мне жжет сердце письмо Татьяны Рузаевой, два печатных листочка в нагрудном кармане куртки. Как-то не вяжутся ее жалобы с всеобщей мирной картиной. Но Татьяна сама же нам все и разъяснила.

— Наши местные кавказцы ведут себя тихо. А вот от их гостей Яндыкам ничего хорошего. Они ходят стаями. Могут зацепить любого русского или калмыка. Только и слышно от них: «У нас есть деньги, нам все позволено, у нас все куплено». В магазине могут отпихнуть и купить без очереди, запросто хватают любую понравившуюся девчонку. Особенно если та по глупости в бар пришла.

Мы сидим в доме Рузаевых, и Татьяна по очереди с сыном ругают гастролеров с Кавказа.

— Да просто пройти по улицам уже нельзя, — включается Женя Рузаев.

Женину обиду понять можно. В том «пляжном» конфликте его — здорового парня, не вылезающего из качалки — за пять минут уложил щупленький чеченец.

— Я сначала даже не понял, как это получилось. Я-то сильный. А тут эта малявка меня валит — и я уже на земле. Он прям как курс молодого бойца спецназа прошел, — сокрушается Женя.

Обижаются Рузаевы и на местных.

— Когда били меня и Женьку, никто из русских, кто был на пляже, не встал на его защиту. Испугались. Словно мы чумные. А к этому чеченцу уже через пару минут на машинах подмога приехала. Стыдно даже как-то за своих. Всегда считалось, что мы народ, а на деле оказалось, что каждый сам по себе, — с обреченностью в голосе говорит Татьяна.

Мама и сын Рузаевы обижены и на чужих, и на своих. Фото: Андрей МИРЕЙКО

Почто вы наших обижаете?

Когда мы приехали в Яндыки, кавказские гости уже вернулись на родину. А Заурбек Дадагов остался. В Яндыках его семья живет больше 20 лет. Шесть лет назад, когда в селе начались погромы, хотели вернуться в Чечню, да их не пустили. Оказывается, в Ичкерии совсем не привечают тех, кто в первую чеченскую кампанию бежал в Россию. Заурбек все-таки уехал, жил у родственников, но в Яндыках мать, сожженный дом надо отстраивать. Этим он сейчас и занимается.

— У нас в Грозном спиртное запрещено, курить нельзя. За порядком следят очень жестко. Старших все слушают, не перечат. Старейшина — это сила, — Заурбек разговаривает с нами, не отрываясь от дела: мешает в корыте цемент. — Сюда же приезжают отдыхать, кутить и отрываться. У них есть деньги. И за них все можно получить, в России можно. Вот вы говорите — с девчонками плохо себя ведут. А если она пьяная, танцует полуголая, а потом на шею ему бросается при виде денег, как к ней можно относиться?

— А старейшины в Яндыках на них повлиять не могут?

— Я их слушаю, потому что по совести живу, а вот другие уже нет. Но это не мои гости, мои так себя не ведут, — открещивается от шумных собратьев Заурбек.

Заурбек Дадагов: — У нас в Грозном спиртное запрещено, курить нельзя. Сюда же приезжают отдыхать, кутить и отрываться. Но мои гости себя так не ведут…Фото: Андрей МИРЕЙКО

И сами старейшины расписываются в своем бессилии.

— Теперь молодежь «Дом-2» смотрит, пиво пьет, а не старших слушает, — разговор состоялся перед сходом, вокруг меня собирается кружок из старейшин: чеченцев, русских, калмыков. — Теперь не воспитывает ни семья, ни школа. В пустые головы очень просто забивается всякий хлам. Ведь интересных секций и кружков в поселке очень мало. К тому же и работы толком хорошей не найти. Вот и зависает молодежь в барах, пропивая последние деньги. Смотрит с завистью на приезжих чеченских мачо с деньгами. Сейчас главное, чтобы только мелкими драками все и ограничивалось. Плохой мир лучше доброй ссоры.

Однако есть сторонники радикальных мер. Это все тот же битый чеченцами Евгений Рузаев, кроме того, как выяснилось, член межэтнической комиссии при местной администрации.

— Неужели никто не понимает, что все терпят беспредел до поры до времени? Вы думаете, Яндыки единственный такой поселок? — блестит глазами молодежный лидер села. — От наглости приезжих стонут многие. Вон молодцы в Биркосе. Выселили своих чеченцев и теперь горя не знают.

Раньше дрались русский с чеченцем, а теперь русский с русским

От Яндыков до Бирючьей косы или Биркосы, как называют ее местные, ехать-то всего ничего, по хорошей дороге — меньше часа. Но по той размазне, что ведет к поселку и заканчивается за семь километров до крайних домов, мы тащимся все полтора.

— Вы про нашу дорогу писать приехали? — встречают меня требовательным вопросом местные жители. — Сколько лет добиваемся, и результата никакого.

Но мой ответ о цели визита тут же гасит хоть какой-то интерес к разговору.

— Это так давно было, что многие вспоминать не хотят, — извиняется за биркосинцев Вера Капелина — глава поселения.

Последующий ее рассказ очень напоминает яндыковскую историю. Только развязка получилось иной. Зарвавшихся кавказцев выгнали окончательно и бесповоротно. Вера Сергеевна показывает национальный состав села: почти вся тысяча человек — русские. За 20 лет в поселок вернулись только два брата-чеченца, которые выросли здесь. Но гости к ним не приезжают, а значит, никто и не безобразничает.

— Когда человек приезжает жить среди нас, надо вести себя по-человечески, уважать законы и нравы этой страны. Попробуй поехать в Чечню и вести себя так, как они себе здесь позволяют. Минимум что сделают — попросят уехать, максимум — просто пристрелят. А мы позволяем с собой так обращаться, — начинает заводиться Валерий Лунев.

Сыну Валерия Лунева было бы уже 25 лет, если бы мальчишка не подорвался на лимонке. Фото: Андрей МИРЕЙКО

Его сыну было бы уже 25 лет, если бы мальчишка не погиб в том конфликте. Но мужчина быстро берет себя в руки. Даже через 17 лет жители помнят бесконечные походы в прокуратуру, разговоры в кабинетах администрации, больше похожие на допросы. Ведь решение схода о выселении было самоуправством, незаконным. К тому же местные понимают: панацеей от всех бед оно не стало. В поселке по-прежнему нет работы, молодежь пьет, устраивает драки, только теперь русским составом. Все те же беды любой российской глубинки, но в чистом русском варианте.

И все-таки о своем поступке биркосинцы не жалеют. Но всю страну в Биркосу-то не превратишь.

«Полиция туда не суется»

Отношение властей Астраханской области к национальной проблеме примерно такое же, как в Советском Союзе к сексу. Все о нем знают, кто-то даже занимается, но официально его нет. Поэтому силовики, которые напрямую с этой проблемой сталкиваются, соглашаются говорить при условии — никаких имен, фото-видео. 

— Непростая ситуация не только в Яндыках и глухих районах. Такое положение вещей сложилось по всему региону, в том числе и в Астрахани, — рассказывает заместитель руководителя следственного отдела одного из районов Астрахани. —  Возьмите рынок Большие Исады. У нас с чеченцами, которые оккупировали этот район, своеобразный нейтралитет. Даже мы, полицейские, туда не суемся без большой необходимости. А простые граждане и подавно. Получилась маленькая Чечня внутри Астрахани. Но эта ситуация пока всех устраивает. Конечно, русские недовольны, потому что гости с Кавказа ведут себя нагло и вызывающе. Но кухонными разговорами пока, слава богу, все и ограничивается. Максимум, на что мы способны, собраться в группы в Интернете и размахивать кулаками в соцсетях. На деле все знают, что русские каждый сам по себе, и если рядом обижают сородича, никто не станет помогать, в отличие от кавказцев, у которых род значит многое. Наши же могут сорваться только по пьяни, как произошло на день ВДВ, когда русские подрались на рынке с чеченцами, и кавказцы побили наших мужиков.

Элементарная формула выстраивается. Наглые и сплоченные приезжие, которые отрываются вдали от строгих порядков Родины и периодически бьют недовольных их беспределом и разрозненных местных. Надо что-то с этим делать? Как с любым хулиганством, разумеется.

В декабре прошлого года астраханские чиновники приняли концепцию государственной национальной политики — трудились над ней долго. Специалисты расписали меры для регулирования отношений разных народностей. И все вроде хорошо: будут изучаться народные языки, проводиться конференции, фестивали, определяться квоты на мигрантов. Только как все эти меры прекратят безобразия в тех же Яндыках или Больших Исадах, непонятно. Есть простой ответ: закон должен быть един для всех граждан России — русских, чеченцев, калмыков. Но уж больно ответ этот напоминает отношение к сексу в Советском Союзе. Знаем, что должно быть, а как сделать — затрудняемся. Может, наказать приезжих хулиганов тем, чего они больше всего боятся? Имена-фамилии и списки бесчинств посылать в их родные села-города, прямиком старейшинам, чтоб по возвращении с гастролей всыпали им там по первое число. Примитивно, скажете? А вдруг сработает, надо же с чего-то начинать. Да и, конечно, надо что-то делать с «Домом-2».

Екатерина МАЛИНИНА