Юлия Латынина: В России в терактах погибли сотни людей. И этого никто не замечает

Всю неделю главной новостью оставался пожар в «Хромой лошади». Каждый день нам сообщали о росте количества жертв. Уже 110, уже 120, уже 130, уже 140…

Юлия Латынина, кандидат филологических наук, известный журналист и писатель Фото imageshack.us

И это совершенно правильно, что об этих жертвах сообщают. Но по мере того, как о них сообщали, у меня рождалось какое-то странное чувство, связанное с тем, что во время всех предыдущих кошмарных событий, прежде всего терактов, у нас власть всегда занижала количество жертв.

Если помните, в «Норд-Осте» официальное количество жертв 129. А адвокат Карина Москаленко просто посчитала количество трупов, свезенных в разные больницы, получилось 179. Или вот, например, во время теракта на «Автозаводской» 6 февраля 2003 года официальное количество жертв составляло чуть больше сорока, в то время как там сгорело дотла три вагона метро в час пик. Или, например, 4 июня 2004 года был страшный теракт в Самаре, когда на уровне метр с небольшим от земли взорвалось взрывное устройство. Повалило 10 ларьков, такова была его сила. По словам очевидцев, рынок представлял из себя кровавую кашу. А официальное количество, видите ли, 10 человек. То есть такое впечатление, что все бомжи или все, кто находился на рынке без паспорта, просто не были посчитаны.

К сожалению, у нас вообще так устроена власть в отношении терактов… Я уже говорила в прошлой передаче, что, если Путина два дня нет в телевизоре, значит, в стране случился теракт. Помните, как с неба упало одновременно два самолета, и два дня нам пытались объяснить, что просто они случайно упали одновременно с неба. Потом был взрыв на «Рижской», потом был Беслан, и про самолеты вовсе забыли. Теракты не вписываются в картину мира власти, согласно которой у нас есть замечательная вертикаль.

И вдруг я вижу, что пожар в «Хромой лошади» идет по другому пиаровскому обеспечению, что тут власть говорит: «Мы знаем, кто виноват». С одной стороны, это всё абсолютно правильно. Но когда сопоставляешь одно с другим, то есть такое впечатление, что с помощью «Хромой лошади», где, действительно, очевидны виновники, где, действительно, основная вина лежит на владельцах здания… Они, понятное дело, не нарочно. Более того, эти владельцы рангом ниже, чем те, кто сгорел в этом клубе. В клубе сгорел весь бомонд, в клубе сгорели силовики, элита ФСБ и так далее. А эти… Кто там владелец? Зак какой-то. Еврей, видите ли, еще. Понятно, что этот Зак, он не нарочно. Он, видимо, договаривался с пожарными инспекторами, думал, что договорился с законами физики горения.

Это вообще, к сожалению, такая типичная черта в настоящее время, что у нас система власти настолько расхлябана и настолько представляет из себя уже третий мир, что элита тоже на самом деле не находится в безопасности. Элита только думает, что она отгородится стенами, «Мерседесами», виллами в Ницце от общего состояния социальной инфраструктуры России.

И эта история «Хромой лошади», она использована как информационный напалм, чтобы выжечь очень важные вещи, в частности, предыдущую катастрофу, катастрофу «Невского экспресса».

Тем временем истории про «Невский экспресс» всё множатся и множатся. Я недавно прочитала еще одну оригинальную версию, что, оказывается, «Невский экспресс» взорвали не террористы, и это была не техническая авария, а это какая-то преступная группировка таким образом доказывала свою высокую профессиональность заказчикам. Вообще, я уже говорила на прошлой неделе, что меня изумляет количество версий, связанных с теорией заговора вокруг «Невского экспресса», и что, конечно, они отражают стресс, который испытывает общество.

Я только что говорила, что Путин и его окружение, они нам не говорят о терактах. Вот что нам говорят о взрыве поезда в Ессентуках, когда погиб 41 человек? Что нам говорят о рынке в Самаре? Что нам говорят о метро «Автозаводская»? Что нам говорят об упавших самолетах? Путин ничего. Он пытается это забыть. Но парадоксальность заключается в том, что демшиза тоже об этом ничего не говорит. И вместо того, чтобы каждый день спрашивать у Путин: «А взрыв поезда в Ессентуках раскрыт или нет? А взрыв рынка в Самаре почему не раскрыт?», – они просто молчат. Согласитесь, ведь есть привычная картина мира. Вот в сентябре 1999 года Путин взорвал дома, чтобы придти к власти. А то, что 19 марта 1999 года, еще когда Примаков был у власти, взорвался рынок во Владикавказе, или что взорвался поезд в Ессентуках или рынок в Самаре, это не входит в картину мира, и поэтому с картины мира напрочь стирается.

На мой взгляд, это страшный показатель того, в каком ужасном идеологическом тупике находится Россия. Потому что в России в терактах за это время погибли сотни людей. И этого никто не замечает. Кремль – потому что это не вписывается в его картину мира о благостной вертикали, демшиза – потому что это не вписывается в ее картину мира о кровавом режиме.

Про эффективных менеджеров

Если вы послушали обращение Путина к нации, которое длилось четыре часа, то все очень много говорили о том, что это перечень конкретных дел. Так я бы сказала, что это перечень чисто конкретных дел. Потому что практически за каждой историей – будь то история о спасении «АвтоВАЗа», или будь то история об объединенной авиастроительной корпорации, – всюду это была чисто конкретная история о том, кому сколько дали денег. Правда, не очень уточнялось, что большинство этих людей, которые получили деньги, состоят в дружеских отношениях с людьми в Кремле.

Меня спрашивают по Интернету: «Что, по вашему мнению, должно случиться, чтобы Россия начала развиваться как правовое, демократическое государство?» Во-первых, я думаю, что Россия рано или поздно начнет развиваться как правовое, демократическое государство, у нее, что называется, просто выбора нет. Все там будем рано или поздно. Это как Китай. Если посмотреть на начало 20 века, была какая-то страшная бюрократия – я об этом уже говорила, – где чиновники одновременно ненавидели иностранцев и брали от них взятки, где они скрыто поощряли движения типа движения ихэтуаней, которые рассказывали, что они ночами летают над вражескими городами Парижем и Лондоном и сеют там чуму. Над вражескими городами они не летали, а иностранцев они убивали. И всё это курило опиум, всё было развращено, несмотря на две тысячи лет высочайшей культуры, и высочайшей бюрократической культуры. И ничего, пережил Китай это дело.

В исторической перспективе, на мой взгляд, то, что происходит в России, не долго. Я подчеркиваю – в исторической перспективе. Потому что, с одной стороны, режимы такого рода, который мы имеем сейчас, они достаточно стабильны, они обычно не кончаются раньше смерти правителя. Как в Испании режим Франко закончился со смертью Франко, ни минутой позже, ни минутой раньше. Режим Мао закончился со смертью Мао, чуть-чуть еще продолжался.

Но в исторической перспективе 20, 30, 40 лет – это, как ни странно, не очень много. Весь вопрос – останутся ли к этому времени в России еще ученые, например, или останется только изобретатель, рационализатор Петрик, который предлагает Грызлову всего-то за полтора триллиона рублей очистить всю радиоактивную воду. Почему-то мы мало обратили внимания на замечательную идею Бориса Грызлова о чудо-фильтрах, очищающих радиоактивную воду. На мой взгляд, это грандиозный показатель.

Я много раз объясняла, почему у нас в России сейчас не может быть нанотехнологий. Потому что в Византии не бывает нанотехнологий. Но к этому следует добавить, что в средневековье не бывает нанотехнологий. В средневековье, где уровень правительства таков, что правительство всерьез обсуждает идеи вечного двигателя или очищения радиоактивной воды с помощью фильтров, не может быть нанотехнологий. Могут быть только Борисы Грызловы и изобретатели Петрики.

Допустим, тот же Китай, он играет в позитивную игру. Знаете, какой объем китайского экспорта? Китай сейчас занимает второе место по экспорту, сразу после ФРГ. Причем, конечно, ФРГ экспортирует дорогие вещи. Поэтому если прикинуть объем китайского экспорта, перевести его не в деньги, а в количество экспортируемых вещей, то Китай занимает первое место в мире. Но по деньгам второе. Если я не ошибаюсь, 1,4 – для Германии, 1,2 – для Китая объем экспорта. Китайцы могли бы сказать: «Эти гады империалисты, они эксплуатируют нас. Мы экспортируем за три копейки то, что Германия экспортирует за три рубля». Но китайцы никогда так не говорят. Они играют в позитивную игру. Они говорят: «Да, мы сейчас экспортируем это за три копейки. Завтра мы это будем экспортировать за шесть. Послезавтра мы будем хозяевами мира».

Я рассказывала замечательную историю про «Сименс», который построил в Китае скоростную дорогу по технологии «Маглев» за шесть млрд. евро, которую никто не мог купить, поскольку эта технология была слишком дорогой.

Поезд на магнитной подушке – «Маглев»- скорость 430 километров в час

Аэроэкспресс Фото echo.msk.ru

Фото echo.msk.ru

Фото echo.msk.ru

И когда Китай ее покупал, то «Сименс» поставил условие, что Китай не может воспроизводить эту технологию. А Китай, естественно, ее воспроизвел. И когда «Сименс» сказал: «Я буду судиться», Китай сказал: «Пожалуйста, судись, но ты больше у нас никогда не получишь заказов». И «Сименсу» пришлось умыться. И понятно, что сейчас Китай уже пользуется технологиями, которые для других стран слишком дороги. Сейчас Китай эти технологии передирает, завтра он их будет создавать. И это позитивная игра, в которую играет цивилизация.

Я почему начала эту историю с истории об императорском Китае, каким он был в начале 20 века? Мое глубокое убеждение, что игры меняются. Игры меняются, прежде всего, в зависимости от характера правителя. Как замечательно сказал президент Медведев, за всё отвечает хозяин. И рано или поздно негативная, страшная игра, которую сейчас играет российская власть, она поменяется.