Los Angeles Times: Лидер грузинской оппозиции присматривается к креслу президента

Тбилиси, Грузия — Начатые 9 апреля уличные протесты против грузинского президента, поддерживаемого американским правительством, частично стали результатом гамбита умного молодого человека, который рассматривает возможность свергнуть своего бывшего босса, будучи его полной противоположностью.

Ираклий Аласания

В стране, где от лидеров ожидают театрализованного проявления эмоций, 35-летний лидер оппозиции Ираклий Аласания — настоящая аномалия. Этот юрист, переговорщик и дипломат лучше всего чувствует себя в ситуации один-на-один, глядя прямо в глаза собеседнику, разговаривая на пониженных тонах, тщательно выбирая выражения. Стоя перед ликующей толпой, он часто выглядит неуклюже; если посмотреть на него издалека, то его скрытность превращается в непроницаемость.

Но в стране, уставшей от политических переворотов, революций и войн, чье население все с большей подозрительностью относится к временами иррациональной спонтанности, характеризующей лидерство президента Михаила Саакашвили, возбуждение вокруг бывшего посла Грузии в ООН продолжает расти.

Аласания помог привести затянувшийся политический спор к бурному разрешению, присоединившись к рядам более радикальной оппозиции, и вызвав людей на улицы, чтобы заставить президента уйти в отставку.

"То, что мы видим сегодня на улицах Грузии — это не только политический процесс, — говорит Аласания в паузе между демонстрациями и встречей с представителями Европейского Союза. — Мы видим огромное недоверие к правительству, которое испытывают люди. Я решил быть с людьми и поддерживать их любым доступным мне способом.’

Тот факт, что молодого и политически-непроверенного человека всерьез обсуждают в роли наиболее значимого лидера оппозиции — и возможного преемника Саакашвили — частично указывает на то, насколько скудны альтернативы. Но Аласания — это еще и чистый лист: у него нет политического прошлого, за которое бы пришлось отвечать. И для многих в Грузии, его отсутствие опыта придает ему дополнительную привлекательность.

"Грузины, будучи эмоциональными людьми, требуют лидеров с харизмой, — говорит политолог Шалва Пичхадзе. — Я не уверен, что у Ираклия есть харизма. [Но] люди считают его альтернативой Саакашвили, потому что он рационален.’

И там, где это действительно важно, у Аласании есть авторитет. Судьба сепаратистских республик, оккупированных Россией после прошлогодней войны, является крайне болезненной темой для большинства грузин; для Аласании эти места являются фоном его личной трагедии.

Он был подростком, добровольцем присоединившимся к своему отцу, грузинскому генералу, когда между центральным правительством и сепаратистами в приморской республике Абхазия разгорелась война. В пропитанный кровью день в 1993 году, когда партизаны-сепаратисты захватили портовый город Сухуми, его отец был казнен.

Аласания выжил и, вместе с тысячами других, с трудом проделал путь через горы, чтобы вернуться в Грузию

"Это был ужасный опыт, самые трагические дни, не только для меня, но для всех, кто был там. — говорит он. — После военного поражения в обществе было так много злости, так много боли.’

Как большинство грузин, выросших в беспорядочные постсоветские времена, Аласания быстро повзрослел. Он изучал юриспруденцию и к 18 года уже стал отцом. Он работал в министерствах безопасности и обороны и являлся участником самопровозглашенного правительства Абхазии в изгнании.

В 2005 году Саакашвили попросил его представлять Грузию на мирных переговорах с правительством Абхазии. Аласания колебался: в широком смысле это означало, что ему придется вести переговоры с людьми, которые убили его отца. Но, в конце концов, он согласился.

"В начале было очень тяжело, было много взаимных обвинений, — рассказывает он. — Постепенно мы пришли к пониманию, что прошлое нельзя изменить, и решили работать над тем, чтобы предотвратить повторение подобной ситуации.’

Вскоре Аласанию вновь повысили, и в 2006 году он стал представителем Грузии в ООН. Когда, в ответ на месяцы российских провокаций, Саакашвили начал военное нападение на других сепаратистскую республику, Южную Осетию, Аласания был за тысячи миль.

Теперь Москва признала обе сепаратистские республики в качестве независимых государств. Для Аласании война, которая стоила Грузии 20 процентов ее территории, стала ‘последней каплей’ в его портящемся отношении к Саакашвили.

"Войны можно было избежать, ведя прямые переговоры с Абхазией и Южной Осетией, — говорит он. — У нас были споры, но ко мне никогда не прислушивались.’

Аласания говорит, что к маю прошлого года он решил разорвать отношения с Саакашвили, потому что ему не нравилась растущая авторитарность грузинского лидера и разрушение демократических институтов, таких как независимые суды и пресса.

Но он дождался декабря, чтобы подать в отставку. Он говорит, что не хотел бросать правительство в момент кризиса, но многие относятся к этому утверждению скептически.

"Давайте будем откровенными: если бы дело было в оппозиции к войне, он ушел бы раньше, — говорит Лоренс Шитс (Lawrence Sheets), проживающий в Тбилиси аналитик Международной Кризисной Группы (International Crisis Group), работающей над разрешением конфликтов. — В его случае все дело было в подходящем моменте.’

В то время, как на улицах продолжаются протесты, наблюдатели пытаются понять, не атаковал ли Аласания слишком быстро.

Мирная природа протестов вместе с неспособностью оппозиции вывести на улицы предсказанные 150 тысяч демонстрантов, дали правительству ощущение того, что оно уже преодолело главное препятствие. Саакашвили повторил свое предложение переговоров с лидерами оппозиции, но если демонстрации и ошеломили его, он не подал виду.

В субботу, в предрассветные часы, советники Саакашвили начали проникать в подпольный бар, заполненный иностранными журналистами. Следом появились его охранники. По толпе пошел гулять слух: Миша, как его тут все называют, скоро придет. Некоторое время спустя появился и сам президент. Заняв один из столов, он пил домашнее вино, громко смеясь над своими собственными шутками.

Посыл был очевидным: тут смотреть нечего. Эти протесты ничего не значат. Саакашвили поднял насмех идею о том, что в стране вообще был какой-то кризис; все это придумали иностранные журналисты. Эти люди протестовали не раз, сказал он. Те же люди, те же лозунги.

Затем он вернулся к хихиканью по поводу женщин, позировавших для эротических журналов, поездок в Турцию и папарацци.

Но Аласания готов к долгому противостоянию. Он предпочитает не обсуждать свои ‘президентские амбиции’, но не для кого не секрет, что они есть. Он планирует поездки в удаленные районы, чтобы поближе познакомиться с избирателями. Он говорит, что противостояние с правительством продолжится.

По его словам, у Саакашвили ‘есть история упущенных возможностей и разбазаренных возможностей. Я не верю, что этот политический кризис будет разрешен в ближайшие дни.’

Меган Стэк